Мы, как авторы аналитических статей, очень часто ссылаемся на исследования, отчеты и статистику таких известных компаний, как IDC. Это позволяет дать независимую оценку состоянию того или иного сегмента рынка, подтвердить или опровергнуть чье-то лидерство, и вообще, переводит разговор во вполне конкретное русло, измеримое в математических категориях.

Регулярные и заказные отчеты IDC используют в том числе компании, пытающиеся привлечь больше клиентов и обогнать конкурентов. Ежегодная и ежеквартальная статистика также очень часто появляется в нашей колонке новостей. Наблюдая за дискуссиями в нашей конференции, можно придти к выводу, что читателям эти данные тоже очень любопытны.

Как и на кого работают исследовательские компании? В каком количестве они представлены в России? Откуда берут статистику и можно ли ей доверять? На все эти вопросы нам любезно согласился ответить Роберт Фариш, региональный директор компании IDC по России и странам СНГ.

Роберт Фариш, региональный директор компании IDC по России и странам СНГ

Роберт Фариш - историк по образованию (степень бакалавра в Бирмингемском университете, изучал журналистику в Goldsmiths College Лондонского университета), начал работу в Москве в качестве журналиста в 1991 г. В 1993 организовал и возглавил независимое издание Computer Business Russia.

Изучение российского рынка информационных технологий Роберт Фариш продолжил, перейдя в 1995 г. в IDC CEMA. С 2002 г. он руководит работой представительства IDC Central Europe GmbH в России, Белоруссии, Украине, Центральной Азии и других странах СНГ, под его руководством проводятся и все исследовательские программы в указанных странах.

По настоящее время Роберт Фариш самостоятельно и с участием других аналитиков, ведёт исследования рынков и готовит к публикации отчёты IDC по Интернет, персональным компьютерам, принтерам, оборудованию для автоматизации офисной деятельности и программному обеспечению.

Роберт Фариш - признанный эксперт во всех сегментах рынка, которые исследует IDC в регионе. Свободно говорит по-русски, большую часть времени живет в Москве.


Алексей Доля : Пожалуйста, расскажите немного о своей компании и ее представительстве в России.

Роберт Фариш : IDC основана более сорока лет назад. Это одна из ведущих международных исследовательских и консалтинговых компаний, занимающаяся изучением мирового рынка информационных технологий и телекоммуникаций. IDC располагает широкой сетью филиалов в 50 странах, где более 700 экспертов-аналитиков собирают и обрабатывают информацию о местных рынках ИТ.
Среди клиентов IDC ведущие мировые компании - поставщики информационных технологий, IT-организации, пользователи и финансовые структуры.
IDC - часть крупнейшей специализированной издательской компании - IDG (штаб-квартира в США). Ежемесячно более 100 миллионов читателей в 85 странах получают более 300 газет и журналов IDG по тематике информационных технологий. Пять основных изданий - ComputerWorld/InfoWorld, CIO, MacWorld, Network World и PC World - выходят на разных языках в 175 странах, в том числе и в России (ComputerWorld, "Мир ПК", "Сети", "Директор информационных технологий/CIO").


Алексей Доля : Что означает само слово "IDC"?

Роберт Фариш : Первоначально компания была названа International Data Corporation, но позднее было принято решение о том, что развёрнутое название слишком громоздко и следует использовать лишь аббревиатуру - IDC. Правда, полное название сохранилось некоторых региональных центрах, например в Германии.


Алексей Доля : Насколько мне известно, другие аналитические компании либо вообще не представлены в России и СНГ, либо не имеют здесь отдельных локальных офисов. Как вы считаете, чем обусловлено подобное внимание к этому региону вашей компанией и, соответственно, невнимание ваших конкурентов?

Роберт Фариш : Россия - не только больше остальных стран региона EMEA по своим масштабам, но и темпы развития IT-отрасли здесь одни из наиболее высоких. По темпам роста Россия является абсолютным лидером в своей "весовой категории", опережая Бразилию, Индию и Китай. По данным IDC, объем рынка ИТ в стране за 2004 г. превысил 8 млрд. долл. И хотя снижение темпов экономического роста в ближайшие годы может несколько замедлить темпы роста рынка ИТ, темпы его роста в России останутся на довольно высоком уровне. В этих условиях спрос на информацию о состоянии IT-отрасли будет постоянно расти, как в стране, так и за рубежом, и IDC считает целесообразным дальнейшее расширение активности не только в России, но и в странах СНГ.


Алексей Доля : Какие продукты и услуги предлагает IDC для российских компаний? Вы специализируетесь именно на информационных технологиях?

Роберт Фариш : Исследовательские ресурсы IDC охватывают все основные регионы мира. С 1996 г. IDC публикует ежегодно более 40 отчётов, квартальных сводок и бюллетеней о состоянии IT-рынков России и ряда стран СНГ. Кроме того, компания проводит заказные исследования и консалтинг в различных сегментах рынка ИТ. Тематика наших исследований охватывает телекоммуникации, персональные компьютеры (включая настольные, ноутбуки и ПК серверы), мобильные телефоны, системы хранения данных, периферийные устройства и офисную технику, услуги ИТ, корпоративное программное обеспечение и распределение затрат на ИТ по вертикальным рынкам.
Пользуются успехом у специалистов и тематические конференции IDC. Ежегодно мы, совместно с издательским домом "Открытые системы", проводим не менее четырёх различных мероприятий, аудитория каждого из них - не менее 150 специалистов из различных IT-отраслей.


Алексей Доля : Что собой представляет отчет IDC?

Роберт Фариш : IDC - международная корпорация, и ежегодно готовится более 5 000 стандартных отчётов об исследованиях всех сегментов мирового рынка информационных технологий и телекоммуникаций, их полный перечень размещён на сайте www.idc.com .
Ежегодный аналитический отчёт IDC - многостраничный документ, содержащий не только данные об объёмах поставок, но и обоснованный детальный прогноз, анализ тенденций рынка, несущий в себе подробную разбивку рассматриваемого сегмента по технологическим и ценовым параметрам, анализ продаж по вертикальным рынкам. Анализируются в отчёте экономические и политические факторы, влияющие на развитие рынка; рассматриваются позиции SWOT и конкурентный анализ поставщиков, влияние на рынок изменения цен и технологий. Естественно, уделяется внимание и каналам сбыта (авторизованным и неавторизованным).
Квартальные сводки - инструмент оперативного мониторинга - представляют собой базы данных в формате Excel и содержат данные о поставках того или иного изделия с разбивкой по технологическим сегментам, исследуемым IDC.


Алексей Доля : Вы не могли подробнее рассказать о проводимых вами исследованиях? Что может заказать клиент и что он при этом получит?

Роберт Фариш : В том случае, когда стандартный отчёт содержит недостаточно информации или по тем или иным причинам, IDC не охватывает некоторых направлений, наши клиенты могут заказать исследование интересующего сектора рынка. Иногда требуется не детальный отчёт, а общий обзор рынка или, наоборот, детальная информация об использовании технологии или изделия в различных отраслях, оперативная информация для вывода на рынок нового изделия, исследование каналов сбыта. Все варианты трудно предугадать. IDC готова провести исследование любой сложности, опираясь на значительный объём знаний и данных о российском рынке ИТ, накопленных за десятилетие работы в стране.


Алексей Доля : Может ли частное лицо являться заказчиком исследования и покупателем уже готового отчета?

Роберт Фариш : Да, конечно.


Алексей Доля : Сколько времени требуется на проведение исследования и сколько может стоить итоговый отчет?

Роберт Фариш : Любое исследование предварительно согласуется с заказчиком по основным параметрам - сроки, степень детализации, объёмы работ и т.д. Их сочетание и определяет окончательную стоимость услуги. Не трудно догадаться, что чем меньше времени оставляет заказчик на проведение исследования, тем дороже оно будет стоить. Однако, в тех случаях, когда IDC не в состоянии обеспечить надлежащего качества - мы отказываемся от предложений, какими бы заманчивыми они ни были.


Алексей Доля : Что происходит с отчетом, созданным в результате заказного исследования, после того, как его получил заказчик? Этот отчет поступает в свободную продажу, то есть в категорию "уже готовые отчеты, который может купить любой желающий"?

Роберт Фариш : Это также зависит от желания заказчика. Как правило, заказной отчёт переходит в полное распоряжение заказчика, тем не менее, есть ряд условий, выдвигаемых IDC, которые заказчик обязуется выполнять. Эти условия, главным образом, касаются защиты авторских прав и порядка использования данных IDC.


Алексей Доля : Самый, пожалуй, интересный вопрос - как именно вы проводите исследование и откуда берете информацию (статистику) для этого? Не выдавая секретов, вы можете прояснить этот вопрос?

Роберт Фариш : Прежде всего, напомню: IDC - международная корпорация. Это означает, что во всех странах, в исследованиях всех уровней - от мирового до местного, используются единые аналитические приёмы, стандарты исследований и определений, документированные оценки и методики. Такой подход обеспечивает полную прозрачность для клиента, а единообразие методик позволяет проводить многократные перекрёстные проверки различных источников и прогнозов, повышая надёжность полученных результатов.
Основные источники информации о состоянии рынка - данные поставщиков (по регионам и странам), дистрибьюторов, открытые публикации, опросы ведущих специалистов и менеджеров. Один из ключевых моментов - анализ и проверка полученных данных. Здесь IDC опирается на отработанные методики и использует огромные возможности, которые предоставляет распределенная структура компании: поставки большинства продуктов ИТ можно отследить практически в любой из 55 стран. Кроме того, для анализа и прогноза динамики основных сегментов рынка ИТ используются проверенные модели рынков стран мира, учитывающие экономические, культурные и географические особенности. Параметры моделей постоянно уточняются, что повышает точность конечных результатов.


Алексей Доля : Вы проводите исследование в следующих областях - Новые Технологии, Потребительские Рынки, Компоненты и Периферия, Системы, персональные Системы, каналы сбыта, услуги ИТ, программное обеспечение, Телекоммуникации. Скажите, пожалуйста, чем обусловлено подобное деление? Почему, например, не выделить информационную безопасность (или что-нибудь еще) в отдельный сектор?

Роберт Фариш : В значительной мере ответ на этот вопрос я уже дал выше. Использование единой классификации - одно из преимуществ IDC, поскольку использование стандартных определений исключает путаницу и разнобой, и позволяет сравнивать рынки различных стран и регионов. Естественно, что классификация может меняться (и меняется по мере необходимости), но одновременно во всей структуре компании, а не в отдельно взятой стране.


Алексей Доля : Не могли бы вы сравнить объем работ (возможно, количество заказов и спрос на них), проводимых офисом IDC в России и странах Европы и Северной Америки?

Роберт Фариш : Исследовательские ресурсы IDC охватывают все основные регионы мира, но распределение их неравномерно и зависит от развития рынков ИТ. Распределение ресурсов таково: Латинская Америка - 10%; Азиатско-Тихоокеанский регион - 26%; Европа, Ближний Восток и Африка (EMEA) - 25%; Северная Америка - 39%. Более наглядно сравнение штата аналитиков: в Северной Америке их работает более 300, в EMEA - почти 200 (из них 15 - в России).
Могу привести ещё один пример, иллюстрирующий объёмы перерабатываемой в компании информации. В различных странах IDC ежегодно опрашивает более четверти миллиона пользователей ИТ и руководителей ведущих компаний.


Алексей Доля : В чем, на ваш взгляд, специфика проведения исследований именно российских сегментов рынка?

Роберт Фариш : В географии:). Это, конечно же, шутка, но в каждой шутке... Наиболее заметной проблемой можно считать получение объективной информации о рынке. Ситуация в различных сегментах российского рынка ИТ заметно отличается. Так, поставки периферийных устройств, полностью обеспечиваемые зарубежными компаниями, проследить гораздо проще, чем персональных компьютеров, основную массу которых собирают из комплектующих на территории России, а отчётность поставщиков во многих случаях не отражает реальных масштабов производства и ориентирована на оптимизацию налоговых выплат. В то же время, данные, охотно предоставляемые российскими поставщиками ПК исследовательским компаниям, часто служат исключительно решению маркетинговых задач.


Алексей Доля : Один из самых важных сегодня вопросов - непредвзятость аналитической компании. Очевидно, что вы не только прогнозируете развитие рынка, но и сами на него влияете. Вам удается сохранять объективность и избегать конфликта интересов? Если да - то каким образом?

Роберт Фариш : IDC - независимая компания. Её доходы никоим образом не связаны с финансовыми показателями того или иного поставщика. Более того, её клиенты - практически все крупные IT-компании. Опубликовать данные, искаженные в интересах одной из них, было бы равносильно потере доверия у всех остальных, а IDC уже более 40 лет поставляет информацию о мировом рынке ИТ, и список её клиентов постоянно растёт.


Алексей Доля : Правильно ли я понимаю, что заказчик никак не может повлиять на результаты исследования?

Роберт Фариш : На результаты - нет. Как я рассказал ранее, клиент определяет лишь сроки и степень детализации исследования, ряд других технических деталей.


Алексей Доля : За объективностью сразу следует конфиденциальность. Вы охраняете информацию о своих клиентах и их заказах?

Роберт Фариш : IDC имеет многолетний опыт работы с конфиденциальной информацией. IDC доверяют самую важную корпоративную информацию лидеры рынка ИТ во всех странах. Доверие основано на безукоризненной репутации, которую компания заслужила за многие десятилетия безупречной работы.


Алексей Доля : Почти во всех крупных компаниях есть собственные отделы маркетинга, которые способны проводить анализ и исследование своими силами. Какие преимущества при проведении исследования имеет IDC перед собственными ресурсами компании?

Роберт Фариш : Вероятно, каждая компания проводит собственные исследования и анализ рынка, а некоторые из них - располагают значительными ресурсами, но для решения серьёзных и крупных задач все обращаются к профессионалам. В каждой стране есть свои исследовательские компании, но только IDC предлагает уникальное сочетание знания мирового и местного рынков и почти сорокалетний исследовательский опыт. На стороне IDC - выверенные методики и определения, применимые не только к конкретной технологии, но и ко всей отрасли. Ещё одно преимущество IDC - независимый подход стороннего наблюдателя. Все эти факторы позволяют нашим клиентам воспользоваться лучшим из того, что могут предложить как местные, так и крупные зарубежные компании.


Алексей Доля : Скажите, у вас есть конкуренты в России?

Роберт Фариш : На мировом рынке IDC конкурирует с несколькими крупными аналитическими компаниями. Каждая из них сильна в определённом секторе рынка. Некоторые из них представлены и в России, в частности - Gartner Group. Однако наметившаяся специализация и высокая потребность в информации не приводили IDC к прямому соперничеству на российском рынке.


Алексей Доля : Один из последних вопросов... Ваши прогнозы всегда сбываются?

Роберт Фариш : Если бы нашлась компания, прогнозы которой сбывались бы ВСЕГДА, она смогла бы стать очень богатой. Конечно же, нам иногда приходится корректировать свои прогнозы, но главное в том, что составляя их, мы всегда можем объяснить - как и почему мы пришли к таким выводам.


Алексей Доля : Хотите сказать что-нибудь нашим читателям напоследок?

Роберт Фариш : Хочу пожелать им успехов и правильных решений.


Алексей Доля : Большое спасибо, что столь интересное интервью. Мы и дальше будем следить за деятельностью вашей компании в России и мире. Удачи!

Во время чемпионата мира по футболу в 2018 году на стадионах, где пройдут матчи, установят инспекционно-досмотровые комплексы (ИДК) ФТС России. Машины будут сканировать крупногабаритные грузы и автомобили, чтобы исключить попадание оружия и взрывчатки на стадионы. Подробнее о том, как таможня борется с санкционными продуктами, будет ли понижен порог беспошлинного ввоза в страну товаров в посылках и кто активизируется на российских границах во время мирового первенства по футболу, в интервью «Известиям» рассказал первый заместитель руководителя ФТС России Руслан Давыдов.

В мае этого года на коллегии ФТС приняли комплексную программу развития таможни до 2020 года. В соответствии с ней через три года до 95% деклараций на товары, пересекающие границу, будет регистрироваться в центрах электронного декларирования. Как будет выглядеть работа таких центров?

ПОДРОБНЕЕ ПО ТЕМЕ

В Роттердаме есть центр таможенного контроля, который находится в башне, расположенной посреди порта. В ней работают с электронной информацией и электронными декларациями. Оформление документов доверено электронным машинам, что исключает контакт между таможенниками и предпринимателями. Электроника сама, исходя из статистических данных и специального алгоритма, определяет товар из зоны риска. В башне сидят таможенники-эксперты, которые анализируют сообщения электронных систем. Они реагируют на сообщение электроники о том, что в порту есть подозрительная партия товара, после чего туда направляют группу досмотра. Искусственный интеллект нескоро заменит человека, но уже сейчас электроника и эксперт вместе принимают решение о досмотре той или иной партии. Мы хотим внедрить такую систему на территории всей страны. Но быстро это не сделаешь - страна у нас гораздо больше Нидерландов.

Нередко таможенные посты располагаются в помещениях, которые принадлежат бизнес-структурам. Когда их отделят от бизнеса?

До 2020 года. В Екатеринбурге около двух лет назад создан в порядке эксперимента Центр электронного декларирования в здании самой таможни - на федеральных площадях. Туда переместили людей, которые принимают, пропускают и обрабатывают декларации в электронном виде. Такая работа ведется больше двух лет не только в Уральском таможенном управлении, но и в Приокском. Сейчас ФТС важно дождаться финансирования.

- Минфин уже согласовал бюджет программы развития таможни?

Дополнительные средства находятся в процессе согласования. Мы просим выделить деньги только на самое необходимое. Например, на то, чтобы полностью отделить от бизнеса инспекторов, которые принимают решения о досмотре товарных партий.

В 2018 году ФТС примет участие в обеспечении безопасности на чемпионате мира по футболу. Каким будет ваше участие?

Мы выделим 10 инспекционно-досмотровых комплексов. По одному на каждый из стадионов, где будут проходить футбольные матчи. Эти машины позволяют сканировать автотехнику, габаритные вещи и конструкции при помощи рентгена, получая 3D-изображение. Два года назад такой комплекс обнаружил 858 кг гашиша, который был замурован промышленным способом в стрелу экскаватора. Поэтому ИДК - это грозное оружие против контрабандистов и террористов. Немаловажен и профилактический эффект: зная, что в стерильную зону пройти можно только через ИДК, оружие на соревнования не повезешь. Нашим комплексам около 10 лет. Сейчас им нужна замена, и ФТС обновит технику к чемпионату мира. На эти нужды в 2018 году выделяются деньги из федерального бюджета.

- На границе появится дополнительная работа?

Увеличится поток контрафактных товаров с поддельной символикой первенства и известных торговых марок. Уже в прошлом году мы изъяли 20 млн единиц таких товаров народного потребления - в основном одежду и сувениры. Как показывает опыт проведения больших спортивных мероприятий, на границе активизируются люди, занимающиеся контрабандой наркотиков и оружия, увеличится поток экстремистской литературы. Мы готовимся к этому.

ФТС рассматривает новые меры по ограничению ввоза санкционной продукции на территорию России через Белоруссию?

Сейчас у нас есть 35 мобильных групп. Результаты их работы, на наш взгляд, положительные на всех направлениях - и на казахстанской, и на белорусской границе. Они плотно взаимодействуют с Россельхознадзором, Роспотребнадзором, МВД и погранслужбой. Группы действуют не на самой границе, потому что у нас таможенной границы нет, а на некотором удалении. С ноября 2015 года, когда были введены контрсанкции, мы выявили почти 2800 транспортных средств и 38,5 тыс. т товаров, на которые распространяются запреты и ограничения. За эти годы мы развернули на границе 27 тыс. т и уничтожили 8,5 тыс. т санкционных товаров. Считаем, что за нарушение санкций наказание должно быть более серьезным. ФТС возвращает товар, но у недобросовестных предпринимателей возникает соблазн вернуться другим путем. В итоге таможенники обнаруживают дороги, проложенные контрабандистами через леса.

- Работа мобильных групп вас удовлетворяет?

Мы продолжим работать мобильными группами. Тем более что есть предпосылки для улучшения эффективности их работы. Сейчас мы стараемся вести профилактическую работу с владельцами логистических и торговых центров, где ранее изымали санкционные товары. Надеемся, что бизнесмены скоро подпишут Хартию добросовестных участников внешнеэкономической деятельности. Для подписавших документ максимально сократят количество проверок. Предприниматели, в свою очередь, дадут слово торговать честно. Мы считаем хартию важнейшим элементом в системе пресечения незаконного ввоза товаров.

Кроме того, принят закон, который наделил таможенников правом самостоятельной остановки транспортных средств. Сейчас мы согласовываем с МВД правила остановки автомашин. Это делается для того, чтобы водитель четко понимал, кто его тормозит.

- В других странах ваши коллеги могут останавливать автотранспорт?

Во всем мире таможенники обладают правом самостоятельной остановки машин.

В этом году было несколько громких дел по пресечению контрабанды ювелирных изделий. Таких случаев стало больше?

Роста количества попыток провоза ювелирных изделий нет. В этом году наши оперативники обнаружили в Москве подпольный магазин, где торговали дорогими часами и украшениями. Стоимость арестованного товара оценивается почти в 10 млрд рублей. Эта история запомнилась. В последние годы в аэропортах страны чуть ли не ежедневно случаются задержания незадекларированных ювелирных изделий. Сейчас вещи ценой до €10 тыс. можно провезти самолетом без оплаты пошлины. Но богатых людей много. Они везут купленные за границей украшения ценой гораздо больше €10 тыс. и при этом не хотят платить пошлину - 30% от цены изделия.

- Из-за размера пошлины?

Нет, конечно. У нас самые либеральные нормы в мире - такого предела бесплатного провоза товаров нет нигде. В Европе средняя планка беспошлинного провоза - €400. Но ситуация, думаю, будет меняться. Государство, устанавливая высокую планку беспошлинного ввоза, дает конкурентное преимущество иностранным производителям.

- То же самое можно сказать и об интернет-торговле?

Да, у нас самая высокая планка в мире - в посылках можно ввозить товар на €1 тыс. в месяц. В Европе беспошлинный предел равняется €22. Разница существенная.

- Будет понижен порог беспошлинного ввоза?

В ноябре прошлого года Евразийским межправительственным советом было принято решение - в рамках ЕАЭС порог понижать синхронно. Предполагается это делать шагами в 500, а затем в €200. Но страны, желающие опустить порог еще ниже, могут это сделать самостоятельно. Например, белорусы с 14 апреля прошлого года понизили планку беспошлинного ввоза до €22 в месяц для товаров, пересылаемых по почте. Что в итоге получится у нас, я не знаю - не в компетенции ФТС принимать такие решения.

Легковозводимые (перебазируемые) ИДК.

Перебазируемые рентгеновские досмотровые комплексы (ПРДК), представлены на рис. 2, так же, как и СРДК, предназначены для контроля самых крупногабаритных объектов таможенного контроля. Однако в отличие от них они имеют модульную конструкцию, как самого здания комплекса, так и рентгеновской аппаратуры. Время сборки-разборки ПРДК, то есть перемещение его на новое место работы, составляет от 3 до 14 дней (в зависимости от степени блочности его конструкции). ПРДК ненамного уступают СРДК по проникающей способности излучения. В настоящее время их разработке и строительству уделяется повышенное внимание.

Особенности:

Установка идеальна для эксплуатации в морских портах и международных пропускных пунктах с интенсивным потоком транспортных средств;

Специализированное оборудование этого класса является незаменимым для полиции и таможни, для эффективной борьбы с контрабандистами, мошенниками и террористами.

Рис.2. (а, б). Перемещаемый рентгеновский досмотровый комплекс

Отличительные особенности:

Экономическое решение для мобильного досмотра;

Удобный для пользователя интерфейс, позволяющий максимально отличить работу над анализом изображения и сверки таможенной документации;

Упрощение процедуры досмотра;

Улучшение качества проверки грузов;

Легко устанавливаемая и оперативная система, не требующая большого количества обслуживающего персонала.

Возможности:

Ориентировочное время осуществления контроля грузов 1,5 мин;

Пропускная способность 25 грузовиков в час;

Скорость сканирования 24 метра в минуту при проникающей способности 330 мм по стали.

Характеристики:

Высота сканирования 0,5 – 4,7 м;

3 станции анализа изображения с графическим интерфейсом для анализа изображения, запоминающее устройство, система контроля радиологической безопасности, индикаторы качества изображения;

Принцип сканирования: мобильная досмотровая линейка, сканирующая транспортное средство;

Масса транспортного средства: без ограничений.

Мобильные ИДК.

Мобильные рентгеновские досмотровые системы (МРДС) полностью размещаются на автомобиле (рис. 3), причем рабочее место оператора располагается в специальной кабине, защищенной от рентгеновского излучения. МРДС, так же, как и СРДК и ПРДК, предназначены для просвечивания крупногабаритных объектов таможенного контроля, но объект при этом остается неподвижным, а сканирование осуществляется за счет перемещения самой системы.

Применение такой системы особенно актуально в оперативной работе. МРДС выделяются максимальной гибкостью применения для решения оперативных задач (время развертывания системы из походного состояния в рабочее составляет от 15 минут до 1 часа). Среди МРДС существуют разделение на низкоэнергетические, среднеэнергетические и высокоэнергетические, последние из которых пока еще находятся в стадии разработки.

Низкоэнергетические МРДС имеют наименьшую проникающую способность излучения, более радиационно безопасны и позволяют определить общее внутреннее содержание объекта таможенного контроля без его детального анализа, то есть ответить на вопросы типа:

Пустой контейнер или нет;

Не содержится ли внутри контейнера легковая машина, мотоцикл, велосипед;

Среднеэнергетические МРДС способны обеспечить рентгеновский досмотр загруженных грузовиков, трейлеров и контейнеров. Они могут также использоваться для проверки объектов, которые нельзя передвигать. За счет повышения энергии излучения у этих систем больше глубина проникновения излучения, выше качество рентгеновской теневой картины. С их помощью можно изучать не только внутреннее содержание объектов контроля, но и внутреннее строение предметов, находящихся внутри объектов контроля.

Рис. 3. Мобильная рентгеновская досмотровая система HCV-MOBILE

Отличительные особенности:

Мобильная система высокоэнергетического рентгеновского просвечивания для проверки груженых автомобилей и контейнеров;

100% подвижность, отличная пригодность для проведения проверок непосредственно на месте;

Полностью независимая система, не требующая внешней инфраструктуры;

Усовершенствованная технология для обеспечения качества изображения;

Проведение работ не требует значительного пространства;

Быстрый и простой рабочий процесс с привлечением минимального количества обслуживающего персонала.

Система HCV-MOBILE продемонстрировала свою эффективность в борьбе с контрабандой и терроризмом. Аппарат представляет собой незаменимый инструмент для таможни и правительственных организаций, отвечающих за соблюдение законности и безопасность. HCV-MOBILE позволяет осуществлять проверку полностью груженых автомобилей и контейнеров для выявления возможных контрабандных вложений, оружия, взрывчатых веществ, наркотиков. Система предоставляет возможность проведения оперативной проверки без необходимости вскрытия контейнеров.

HCV-MOBILE уникален - это автомобиль, готовый к использованию по назначению на любой территории, причем время подготовки к работе составляет менее 30 минут. Новая модификация системы HCV-MOBILE создана специально для удовлетворения требований наших заказчиков. Более мобильный, чем когда бы то ни было, новый HCV-MOBILE сконструирован на стандартной базе, опробованной и признанной по всему миру. Размеры и характеристики системы отвечают требованиям органов правопорядка во всем мире.

31.03.2009

Воспроизводя технологию ЭКО (экстракорпорального оплодотворения), доктор Карнаух и его коллеги были уверены в успехе. И они оказались правы: спустя 17 лет после рождения первых детей из пробирки метод ЭКО позволил стать счастливыми родителями многим семьям Самары и близлежащих регионов.

Как Медицинской компании ИДК удалось добиться таких результатов? Насколько затронул мировой финансовый кризис такую чувствительную сферу, как медицина? Как будут развиваться государственная и негосударственная медицина?

Об этом и многом другом Doсtor63.ru беседует с генеральным директором Медицинской компании ИДК Владимиром Карнаухом.

— Медицинская компания ИДК традиционно сильна в области репродуктивного здоровья, акушерства, гинекологии, урологии, также она успешно освоила (и мы здесь лидеры в России) методы эндоскопической хирургии и оплодотворения в пробирке, или метод ЭКО (экстракорпорального оплодотворения).

В последнее время мы развиваем многие узкоспециальные направления. В частности, поликлиническое, педиатрическое направления. Кроме того, мы приобретаем новый для нас опыт развития сетевой структуры. Поликлиники, которые работают в таком же формате, как мы, обеспечивают столь же высокое качество лечения, но территориально отделены от материнской компании. ИДК является лидером в области оказания высококачественной медицинской помощи.

— Мировой финансовый кризис сказался на наших планах по развитию компании.

Прежде всего это прослеживается на закупках. Потому что в нашей стране производится, к сожалению, менее 5% всего того, что нам нужно для работы: лекарственные средства, расходные медицинские материалы. Мы импортозависимые, как и вся наша российская медицина. Цены на закупаемый материал увеличились в полтора раза, и это сильно по нам бьет.

Хотя мы не отмечаем уменьшения количества клиентов. Более того, создается парадоксальная ситуация: клиентов становится больше. Мы объясняем это тем, что возможно, от финансового кризиса страдает и бюджетная медицина. На фоне падения обеспечения денежными средствами бюджетной медицины мы, конечно, выглядим выигрышнее, и люди идут к нам. Поэтому оттока клиентом мы не отмечаем.

В то же время все долгосрочные проекты с длительной окупаемостью мы временно заморозили.

— Вы начинали создавать свою компанию, используя один из самых дорогостоящих априори видов медпомощи: искусственное оплодотворение. Чем вы руководствовались? Ведь в этом, наверное, был определенный риск?

— Попробую объяснить; наверное, это больше лирическая история. Когда я закончил медуниверситет, хотел быть сердечно-сосудистым хирургом. Пошел к профессору Полякову, профессору Ратнеру, получил отказ.

Затем распределился в район травматологом, потом судьба перевернулась, и мне представилась возможность поработать урологом. Я пришел в урологическое отделение как молодой хирург. И спросил у заведующего: «Что бы вам тут такое наладить, чего вы еще не умеете делать?» На что он мне честно сказал: «Не знаем, как лечить бесплодие у мужчин».

Я начал этим заниматься, и, оказалось, достаточно успешно. Буквально уже в первый год пошли хорошие результаты, мы осваивали новые технологии. Затем прибежали жены пациентов и другие женщины с таким же недугом.

Я очень быстро стал таким популярным востребованным доктором. Так получилось, что со студенческой скамьи я был ориентирован на самые современные технологии.

Это было начало 80-х. В Англии как раз в то время появился первый ребенок из пробирки. Я сказал: «Почему у нас этого не может быть?» И начал искать материалы.

К тому времени в Москве только в Центре акушерства и гинекологии начала работу первая лаборатория эмбриологии, где в 1986 году родился первый ребенок из пробирки. Я пришел к директору лаборатории — профессору Б. В. Леонову — и сказал, что хочу этим заниматься. Он ответил: «Ты сумасшедший, если у тебя нет в Минфине связей, тебе не дадут миллион долларов, у тебя ничего не получится. В стране нет ничего».

Это меня совершено не сломило, а только раззадорило. Я стал читать литературу, книги, журналы, изучать технологии, посетил несколько лабораторий и НИИ. Сложилась картинка, которая свидетельствовала о том, что, в принципе, это можно сделать.

И в конечном итоге в 1989 году мы предприняли первую попытку. Время совпало с перестройкой. Поэтому лечение бесплодия не было бизнес-идеей, это было желание врача помогать своим пациентам. Худо-бедно в 1991 году мы запустили эту программу, в 1992 году у нас родились первые дети.

Мы были третьим российским городом после Москвы и Санкт-Петербурга, который добился таких результатов. Но особенно мы гордимся потому, что в Москве ребенок родился в центральном НИИ министерства здравоохранения — Центре акушерства и гинекологии, в Санкт-Петербурге — в бывшем Императорском институте акушерства и гинекологии при поддержке Академии медицинских наук. А мы были простые ребята из подвала железнодорожной поликлиники, не имеющие никакой поддержки. Мы своими мозгами воспроизвели эту технологию, не имея ни одного доллара, и добились успеха.

Вы спрашиваете, был ли в этом риск? Ну, конечно, был. Но это был не бизнес-риск. Никакого холодного расчета и бизнес-плана у нас тогда не было.

— Сегодня в своей работе ИДК использует современные и новейшие дорогостоящие медицинское оборудование и материалы. Скажите, эти затраты окупаются?

— Действительно, медицинские технологии, которые мы применяем, а это современные и качественные технологии, а в медицине, все, что качественное и современное — дорогое.

Не все затраты окупаются, но часть из них все-таки окупается, иначе мы не могли существовать. Вопрос в сроках — в современном бизнесе 2−3 года — это нормальный срок окупаемости, а 5−7 лет — слишком долгий. Может, поэтому и бизнесмены не вкладывают деньги в медицинский бизнес.

Все наши бизнес-проекты составляют срок окупаемости в пять, семь, восемь лет. На этих условиях никто не хочет вкладывать деньги. Это низко рентабельный бизнес. Тем не менее, мы его ведем, мы умеем это делать, и в том формате, который мы используем, это пока получается.

— Сначала близнецы, потом еще двое, итого — четверо.

— Конечно, нам интересна судьба наших детей. Тем более, что первый ребенок мира из пробирки, английская девочка Лиза Браун, уже вышла замуж, самостоятельно родила детей. И первый российский ребенок — девочка, родившаяся в 1986 году, — также уже счастливая мама.

Наши дети развиваются в целом нормально. Этот процесс мы тщательно исследуем. Здоровье детей, родившихся в результате оплодотворения в пробирке, такое же, как и людей, которые были зачаты другим способом.

Какова потребность и востребованность (те, кому необходимо, и те, кто может себе это позволить) у самарцев и жителей других регионов в подобных видах медицинских услуг?

— Насчет доступности можно говорить бесконечно. В самых развитых экономиках мира не все современные методы лечения тотально всем доступны. Потому что прогресс в медицинской науке и технологиях стремителен: буквально на глазах происходит перманентная научно-техническая революция в здравоохранении.

Все новое, конечно, дорого. То же самое можно сказать и применительно к жителям Самарской губернии. Не все современные технологии всем доступны. Наверное, так никогда и не будет. Здесь надо искать комбинированные методы: государственное медицинское страхование, включая добровольное страхование, платные медицинские услуги.

Если говорить о методах ЭКО, то в последний предкризисный год наше правительство могло профинансировать 200 циклов.

Много это или мало? Мы оцениваем по данному заболеванию ежегодную потребность в 6−7 тысяч циклов. Реально мы видим, что финансируется 5−7% от потребности. Это ничтожно мало и проблемы не решает. Тем более что финансируется только один цикл.

В европейских странах финансируются практически все желающие иметь детей, и государством оплачивается 4−6 циклов. В Европе в ряде стран количество детей, зачатых методом ЭКО, составляет 3−4%. У нас эта цифра в 10−15 раз ниже. Так что есть задел для того, чтобы мы могли активно продолжать этим заниматься.

— Насколько сегодня ученые России в целом и Самарской области в частности продвинулись в методиках по искусственному оплодотворению и лечению женского и мужского бесплодия?

— В тех отраслях медицины, которыми мы занимаемся, можем с гордостью сказать, что уровень наших врачей и ученых соответствует европейскому. Что это значит? Все наши врачи выезжают за рубеж на медицинские конференции, мы выписываем иностранные журналы и в бумажном виде, и в электронном, получаем информацию. И нужно сказать, на технологическом уровне мы разговариваем на одном языке.

Для наших пациентов важно знать, что если они придут в нашу клинику и какую-нибудь швейцарскую или израильскую, уровень оказания медпомощи сопоставимый. Но не идентичный. Это можно продемонстрировать на таком понятии, как ресурсообеспеченность одного визита пациента.

Государственное здравоохранение на один визит пациента тратит 120 рублей. Если пациент пришел к нам, его визит обеспечен полутора тысячами рублей. Мы в 12 раз больше можем сделать на эти деньги. А в Европе стоимость одного визита пациента выше нашего в три раза. Поэтому качество медицины зависит от того, насколько она обеспечена денежными ресурсами.

Если говорить о научных изысканиях, то здесь ситуация неважная, поскольку объем научных исследований в России в несколько раз меньше, чем в ведущих европейских странах. Возьмем Великобританию. Она имеет весьма наукоемкую экономику, и практически основный продукт, который производит экономика Англии, — это научные знания.

В нашей области наука почти не финансируется. Есть, конечно, научный институт при Самарском государственном медицинском университете, и там ведется какая-то работа. Но так, чтобы какая-то тема или разработка получила весомый грант в области медицины, такого, к сожалению, нет. А в условиях кризиса мы это и нескоро увидим.

В этом плане отстаем. Сейчас мы просто заимствуем научные данные в развитых странах и пытаемся применять их здесь к нашим пациентам. И в этом наша сила, потому что мы можем это делать.

— Не могу не задать вопрос по поводу недавнего заявления президента США Барака Обамы о том, что он выделит деньги на исследование стволовых клеток эмбриона человека, что позволит лечить смертельные болезни. Как вы относитесь к этой инициативе?

— Вокруг стволовых клеток очень много спекуляций. И очень мало каких-либо достижений. Нужно сказать честно, данных о реальных выгодах лечения человечества подобных способом наука пока не получила, и не известно, получит ли. Есть такая красивая идея, чудо: из стволовых клеток эмбрионов можно создать что-то такое, что решит все проблемы в медицине, проблемы лечения всех оболочек и болезней.

Но это пока идея, которая никак не воплощена. В Москве, например, было можно увидеть много рекламных объявлений, мол, лечим стволовыми клетками, омолаживаем и так далее. Правда, потом такие объявления запретили. Словом, спекуляций много.

Эту идею ученые проверяют, были даже такие спекулятивные заявления, что чуть ли мы подобрали ключик, но, к сожалению, за этими исследованиями стоит научная недобросовестность. Сегодня мы дважды в год отсматриваем резюмирующие доклады на эту тему и можем констатировать, что они однотипны, никакого прорыва в практическом применении нет, и будет ли он?.. Чем больше ученые тратят на эти исследования денег, тем больше, между прочим, появляется пессимизма. Но, тем не менее, научный поиск должен идти, и он продолжается. Барак Обама снял запрет предыдущей администрации на финансирование из государственных ресурсов исследования в этой области.

Хорошо это или плохо? Здесь может быть два ответа. Для науки хорошо. Но если интересы науки удовлетворяются за счет интересов человеческой личности, это всегда плохо. Здравоохранение это проходило.

Главные вопросы: что делается с эмбрионом, каким образом он добывается, каким образом умерщвляется, чтобы получить стволовые клетки? Ответов на эти вопросы никто не даст, это определенный этический вызов. Я думаю, что деятели в области этики, духовных проблем, религиозные деятели должны дать совместный ответ на этот вопрос.

— Получила ли реальное продолжение ваша инициатива по созданию комитета по врачебной этике при министерстве здравоохранения и социального развития Самарской области?

— Комиссия по медицинской этике при министерстве здравоохранения, к созданию которой я частично имел отношение, уже работает.

С моей точки зрения, этические вопросы весьма важны для деятельности медицинского работника: врача, медицинской сестры. И эта важность не зависит от того, в какой период времени мы живем: в мирный, военный, кризисный или бескризисный. Врач всегда остается врачом, медсестра — медсестрой, мы лечим пациентов.

Медицинская профессия выработала определенные правила отношения к пациенту, отношения к обществу. Люди, не будучи врачами, медиками, доверяют нам свое здоровье, жизнь. И мы должны действовать в первую очередь в интересах пациента, и никаким другим образом. Этические нормы регулируют повседневную деятельность медработников.

В условиях кризисных, недостаточного финансирования важно бороться за чистоту медицинской профессии, чистоту профессиональных рядов. Чтобы медицина не перешла из профессии служения в какой-то там способ зарабатывания денег. Я не называю это даже медицинским бизнесом.

К сожалению, в ряде случае встречаются и мошенники от медицины, мздоимцы от медицины. Это приводит к тому, что люди теряют веру в здравоохранение, врачей. Мы не имеем права этого допустить. Поэтому комиссия создана и работает.

Были проведены несколько конференций в медицинских учреждениях, планируется конференция 15−16 апреля с участием специалистов из Европы и Америки. Проведем совместный разговор о системе этических отношений, о том, как они работают с этими вопросами в своих клиниках. Это будет полезный опыт для самарского здравоохранения.

— Я родился в Самаре, я патриот своей родины, и мне очень хочется, чтобы люди в Самаре росли здоровыми, чтобы любили свою Родину, чтобы мы были лучшей страной и экономикой мира. Как врач всегда на первое место ставлю честность по отношению к пациенту. Мое жизненное кредо — честность во всем.

— Вы знаете, все зависит от развития экономики. В любом случае, будь то государственная или негосударственная медицина, так или иначе она стоит денег.

Государственная медицина финансируется опосредованно через налоги через Минфин. Когда мы приходим в поликлинику, эти деньги нам возвращаются. Как я уже говорил, ресурсообеспеченность одного визита пациента в государственную поликлинику стоит 120 рублей. И на эти деньги может быть оказана какая-то разумная помощь.

В негосударственных клиниках обеспеченность ресурсами может быть выше. И качество медицинской услуги может быть оказано принципиально другое. До тех пор, пока разница в обеспечении ресурсов существует, и будут предпосылки для существования двух системы здравоохранения.

Можно пофантазировать, что мы когда-нибудь построим сверхкоммунизм, сверхкапитализм, когда производительные силы общества будут на высочайшем уровне, когда оно сможет произвести достаточно лекарств, расходных материалов, тогда не будет нужды в двух системах здравоохранения. Потому что качество оказание медпомощи сравняется. Я думаю, в обозримом будущем, в проекции 30−50 лет, похоже, этого не произойдет.

— Думаю, что пациенты только выигрывают. В качестве примера можно привести такой раздел медицины, который у всех перед глазами — стоматологию. В советские времена была советская стоматология — отсталая, с плохой производственной базой, с отсталыми технологиями. Затем появилась соревновательность, состязательность. Рынок пришел в эту отрасль.

Что произошло за 15 лет в самарской стоматологии? Она революционно преобразовалась: поменялось оборудование, появились новые технологии, новые материалы, очень грамотные врачи, которые ездят на зарубежные конгрессы и конференции, появились пациенты из-за рубежа, которые приезжают делать зубы, потому что здесь дешевле при таком же качестве.

Это сделал рынок. Если же мы будем рассматривать не стоматологию, то в других отраслях медицины тоже начал появляться робкий рынок. Я еще говорю робкий рынок, потому что сейчас медицинские центры в большинстве случаев пока небольшие, мелкие. Но клиент от этого абсолютно точно выиграет.

Другой вопрос — как разобраться, куда идти лечиться. Цивилизованный мир, европейская медицина давно ответили на этот вопрос. Нужен некий консультант, информатор, брокер, который поможет сориентироваться. В Европе это страховые организации, которые с помощью добровольного медицинского страхования дирижируют ситуацией. Когда вы приходите со своей проблемой, они знают, куда вас лучше направить, учитывая ваш уровень платежеспособности.

Конечно, рынок коммерческой медицины будет развиваться. Естественно, он пройдет этап конкуренции, для того чтобы развиваться цивилизованным путем. Будет возрастать роль медицинских брокеров. Так как самому пациенту разобраться очень сложно. Потому что для этого надо пойти в медицинский институт, получить специальные знания, словом, это нереально. А на западе это специальная услуга. Она есть и у нас, в России, но еще не достаточно развита. И тот, кто на ней экономит, тот больше теряет.

Журналист медицинского портала doctor.63
Николай Танких

Вконтакте