Имя Елены Сотниковой уже 21 год связано с французским глянцем Elle. Она стояла у истоков российского издания и творила его историю, которая скоро станет легендой.
Биография
Лена родилась в Москве в 1967 году в самой обычной семье. Ее мама работала педиатром, отец – инженером. Очень строгие родители всегда контролировали дочь и требовали от Лены большего. Поэтому школу она окончила с золотой медалью. Она вспоминает, что училась очень хорошо и прилежно и никогда не прогуливала.
После школы поступила на переводчика в Институт иностранных языков, который успешно закончила. После университета пару месяцев проработала в общеобразовательной школе учителем, но быстро поняла, что это нее, и ушла оттуда.
Еще во время учебы она успела выйти замуж за сокурсника. Именно он стал проводником в мир глянца.
Ее приход в журнал начался со случая. Ее муж работал в новостном агентстве Reuters. И во время его болезни она пришла временно заменить его на должности переводчика. Она сразу понравилась руководству, и Лену пригласили на должность журналиста по экономическим вопросам. Она занималась цветными металлами и другими тенденциями мировой экономики. Это ничего общего с глянцем не имело.
Начало карьеры в Elle
До 1995 года в России сформировалась потребность в новом продукте, который показал бы людям как надо одеваться, куда ходить и как жить. И французский журнал в поиске главного редактора обошел все российские издания. По словам Елены, она была готова уйти с «Рейтерс» и, сославшись на болезнь, уехала в Париж на собеседование.
Несмотря на то, что опыта в глянце у Елены абсолютно не было и про моду она знала не так много, но ее работодателям импонировала ее строгость и приличный опыт в журналистике.
Поначалу приходилось учиться и работать в этой сфере с нуля. Также искать новые лица – фотографов, стилистов и визажистов. Эта гламурная машина начала свою работу под руководством Елены и очень скоро получила признание в России.
Елена понимала, что журнал должен быть близким в первую очередь русскому читателю, поэтому использование материалов французского Elle было не всегда уместно.
Через 10 лет работы главным редактором тираж журнала сильно вырос, он стал брендом, который диктовал стиль успешным и сильным россиянам.
Marie Claire
В 1995 году Елена попала в зону комфорта. Она вспоминает, что расслабилась и потеряла способность творческого переосмысления. Ее французское руководство приняло решение уволить ее безвозвратно. Но Виктор Шкулев вовремя вступился за Елену и понимал, что ее потенциал еще пригодится компании.
И ей поручили реанимировать Marie Claire – журнал, который в те годы переживал не самые лучшие времена. И за четыре года Елена не только вдохнула в него новую жизнь, но и изменилась сама. Она похудела, перестала пить много шампанского за ужином. Об этом периоде своей жизни Елена вспоминает, как о выходе из зоны комфорта.
Возврат в Elle
Увидев успех Marie Claire, руководство компании поняло, что Елену срочно надо возвращать обратно. В 2009 году начался новый этап в ее жизни. Во-первых, кризис требовал срочных изменений с курса журнала, а команда, которая пришла после Сотниковой, не могла справиться с новой ситуацией.
Сотникова много изменила. Все обложки они начали делать без привлечения своих французских коллег. И качество, и количество отечественного материала стало превышать общую долю на страницах глянца.
Елена является участником многих фешн-проектов в России, ее личность является авторитетом стильной и модной жизни.
В 2016 году Елена родила ребенка и ушла из журнала. Ушла с блеском на подъеме глянца. Хоть ее уход был вынужден, но сама Сотникова оговорилась, что хочет посвятить себя семье и воспитанию ребенка.
Семья и личная жизнь
Сотникова не слишком распространяется о своей жизни, но ее близкие работают в том же издательстве. Дочь от первого брака Мария ведет рубрику о стиле.
Между ее первым и последним мужем было еще два официальных мужа. Но о них ничего не известно.
В 2011 году четвертым мужем Елены стал Алексей Дорожкин, который является главным редактором Elle Decoration. Ее избранник младше на 10 лет. Но несмотря на это, у пары полное взаимопонимание. В 2015 году Елена родила сына, рождение которого стало для Алексея настоящим подарком.
Елена любит читать, прекрасно играет на фортепиано и очень хорошо выглядит, несмотря на свой возраст. Сотникова не скрывает, что несколько лет назад делала блефаропластику лица. Но секрет хорошей внешности не только в пластике, но и в здоровом образе жизни.
Интересно и то, что в последнее время Елена открыла для себя живопись.
Социальные сети
Несмотря на это, у нее есть личная страница в Фейсбук - https://www.facebook.com/pg/SotnikovaElena/about/. Здесь Елена до конца 2016 года вела электронный дневник.
Такая же ситуация и с Твиттером - https://twitter.com/yelenasotnikova.
Инстаграм Лены - https://www.instagram.com/elenasotnikovastyle/. По фотографиям в этой социальной сети можно сказать, что у женщины сформировался прекрасный вкус. Она не стесняется своих фотографий, а ее картины нравятся многим. Здесь за ней следят 35 тыс. подписчиков.
К сожалению, личные страницы в Одноклассниках и ВКонтакте нам найти не удалось.
Елена Сотникова стала главным редактором легендарного Elle в России в 27 лет и смогла свое детище «вырастить» до 20 лет и пустить в «большое плавание». Она всегда стремилась делать любую работу лучше и лучше, чтобы быть отличницей в работе, семье и жизни.
Елена Сотникова, которая двадцать лет была главным редактором журнала Elle Россия, в начале этого года решила сменить профессию и, оставив глянцевую журналистику и должность вице-президента крупного издательского дома, занялась живописью.
Вы всегда рисовали? Или все началось с птички Вари, которая появилась в ваших письмах редактора в журнале несколько лет назад?
Рисую я с самого детства. Папа, инженер по профессии, от природы наделен художественным талантом, который он, к сожалению, не развивал. В основном он копировал известные работы классиков, делая это для собственного удовольствия, и я по его примеру начала отрабатывать рисунок, сначала копируя диснеевских персонажей, а потом уже известных художников. В семье был культ альбомов по искусству и вообще определенная культурная атмосфера, которая так необходима любому человеку для общего развития, даже если он не собирается быть художником, писателем или музыкантом. Связав свою профессию с журналистикой, я никогда не оставляла занятия живописью, но периоды увлечения сменялись периодами полного затишья в художественном плане. Птица Варя – это наивный, хотя и довольно цельный, графический элемент. Это жанр карикатуры с определенной ироничной мыслью. Это немного другое.
Когда я только пришла работать в Elle и начала ездить на показы, в поездках собирала приглашения и составляла из них огромные коллажи, которые грубо прокрашивала белой краской сверху. Получалось очень художественно. Где сейчас эти работы, я не знаю – никогда не придавала этому значения. Рисовала натюрморты и городской ландшафт с цветными домами, тесно прижатыми друг к другу. Тогда, в конце девяностых, я жила в коттеджном поселке. Когда ко мне заходили соседи, удивлялись и спрашивали, откуда эти картины, я без тени сомнения их отдавала. Я делала много копий Гончаровой, Матисса, Сарьяна, Фалька. Занимаясь с детьми, показывала, насколько просто можно добиться эффекта, копируя героев известных мультфильмов. Но скажем так: у меня никогда не было ни времени, ни, главное, смелости сделать из своей живописи большую историю. Наверное, к этому нужно было прийти. Этот момент наступил сейчас. Поздно? Заниматься живописью, музыкой никогда не поздно. Другое дело, что у меня есть художественная база, пусть не профессиональная, на которую сейчас благодатно ложится визуальный опыт двадцати лет, которые я проработала в глянце.
Я хочу, чтобы мои картины приносили радость их обладателю
И все-таки, почему именно сейчас?
Последние годы работы в глянце меня не покидало ощущение, что я уже все сделала на этом поприще. Что я могу дать людям нечто большее, личное, энергетически заряженное, позитивное и вдохновляющее. Мой уход из Elle совпал по времени с занятиями широкоформатной акриловой живописью в Международной школе дизайна. Когда преподаватель дал мне в руки мастихин вместо кисти, я поняла – это мое. Мастихин (это такая специальная узкая лопатка) дает необходимый размах, смелость и даже какую-то наглость в том, что ты делаешь на холсте.
Как вы охарактеризуете свой стиль? Какие они – ваши работы?
Сложно причислить себя к какому-либо стилю. Скорее, я близка к неоэкспрессионизму, хотя мой стиль пока еще «гуляет» и не закрепился. В любом случае, термин «экспрессионизм» мне очень близок. Если вы посмотрите, в моих работах почти нет статики. Например, розы как будто летят вам навстречу или движутся по кругу, заряжая энергией окружающее пространство. На одной из моих самых популярных работ «Праздник в Нью-Йорке» вы видите девушку в красивом платье, которая идет по городу в вихре вечерних огней. Ее платье подхвачено ветром, она движется вперед и излучает счастье, хотя я даже не прорисовывала лицо – данной работе это не нужно. В каждую картину я вкладываю много личной энергии, рисую импульсно, интуитивно. Иногда за несколько часов выматываюсь так, как будто пробежала километров десять по пересеченной местности. Люди это моментально считывают. Им не надо долго объяснять: «Посмотрите, вот здесь я хотела сказать то-то и то-то». Я очень люблю фразу «Если надо объяснять, то не надо объяснять». Я хочу, чтобы мои картины приносили радость их обладателю, заряжали позитивом и энергией либо, наоборот, расслабляли и вносили в дом спокойное ощущение счастья. Да, это живопись по большей части для интерьеров, но я совершенно не стесняюсь этого. Наоборот, я счастлива, что мои работы вносят в дом эмоцию, нужную его хозяевам.
Любому человеку необходима определенная культурная атмосфера в доме, даже если он не собирается быть художником, писателем или музыкантом
Для кого ваше творчество?
Для людей, которым нужны картины не только как идеальное украшение интерьера, но и как вещи, излучающие позитив и дающие правильную энергетическую подпитку. Я знаю, что могу этим делиться, потом быстро восстанавливаюсь и готова снова вкладываться в холст. Я была в домах у коллекционеров современного искусства и могу сказать, что при всей своей прогрессивности многие работы очень депрессивны, они «давят», вызывают неприятные эмоции. Кстати, на это стали жаловаться сами коллекционеры. «Надоело все это, – рассказывала мне одна собирательница. – Сплошной негатив. Хочу отправить все на склад и заполнить дом чем-то более радостным». На это я и работаю.
Вы пишете только по настроению или создаете работы и на заказ?
Одно перетекает в другое. Например, «Праздник в Нью-Йорке» я написала спонтанно, однако работа имеет большой успех, и у меня сейчас несколько заказов именно на нее. Другое дело, что я не делаю копии своих работ, это неправильно. Каждая из новых картин на эту тему будет сугубо индивидуальна.
Вы ощущаете себя художником?
Да.
Хотели бы организовать выставку своих работ?
Это обязательно будет. Но пока все, что я рисую для выставки, «уходит». Надо больше работать, больше писать, посвящать этому максимальное время, отрабатывать стиль. Надеюсь, встретимся на моей выставке осенью!
Алексей Дорожкин (главный редактор ELLE Decoration) с женой Еленой Сотниковой (экс-главный редактор ELLE)
В гостиной нашей московской квартиры мы проводим все свободное время. Утро начинается с завтрака в «кафе» - так называется уголок с круглым столом и псевдоампирными креслами, которые я вынес из гостиницы «Украина», когда в ней началась реконструкция. В этой комнате чудесным образом получилось несколько совершенно отдельных зон - что называется, по интересам: есть даже «кабинет» и «концертный зал». И все это благодаря тому, что нам удалось справиться с единственным, но очень большим недостатком помещения: ровно пополам его делила несущая балка. Под ней мы разместили два симметричных двусторонних шкафа, которые позволили четко спланировать пространство. Со стороны столовой, где мы часто собираемся с друзьями, в шкафы поместилась вся посуда, со стороны гостиной - книги и журналы, которых у нас предостаточно. Моя жена Елена Сотникова экс-главный редактор - самого большого модного журнала ELLE . Но помимо этого она еще и прекрасная пианистка, так что в гостиной нашлось место и роялю. Наверное, по одному из моих писем редактора вы помните историю его появления. Этот «господин» потребовал немного изменить интерьер, который с его воцарением стал вдруг слишком серьезным. Так появились прозрачные стулья Kartell, новые люстры в стиле ар-деко и современный ковер. Остальные предметы обстановки с гордостью выдержали такое соседство, а недавно к нашему «старообрядческому дедушке» приехала очень симпатичная «внучка», чей портрет мы и повесили в «кафе».
На фото: в столовой вокруг винтажного стола 1950-х годов из гостиницы «Украина» - стулья Louis Ghost, Kartell. Современное «венецианское» зеркало куплено в салоне «Кутузовский 4». Бра 1930-х годов куплены на блошином рынке в Брюсселе. Люстра, Humprecht, Preciosa. У окна - бюро XIX века и кресло из гостиницы «Украина».
На фото: на бюро - семейные фотографии и скульптура «Медузы», купленная в Париже. Над ними - портрет русского купца XIX века.
На фото: столик для завтраков и кресла 1950-х годов из гостиницы «Украина». Фигурки медведей - ЛФЗ, сервиз для завтраков - KPM. Шторы - Hour Glass, Jim Thompson.
На фото: со стороны столовой в двусторонних шкафах хранится посуда. Над комодом Ghost Buster, Kartell - пастельный портрет неизвестной, подарок друзей.
На фото: фрагмент комода в гостиной, скульптура «Футболисты», Lladro, рельеф работы Анны Боковой.
На фото: в центре над комодом Roche Bobois - винтажное панно с французскими панорамными обоями 1840-х годов, купленное на блошином рынке в Париже. По сторонам - парные русские книжные шкафы того же времени. На консоли - скульптура «Футболисты», Lladro и рельеф работы Анны Боковой. Журнальный столик куплен в магазине Leform. На стене - винтажные бра из Московского метро. Ковер, The Rug Company. Люстра, Humprecht, Preciosa.
На фото: гостиная разделена встроенными шкафами на две части - собственно гостиную с роялем и столовую. Со стороны гостиной в шкафах хранятся книги, со стороны столовой - посуда Диван, Flexform. Люстры, Humprecht, Preciosa на 6 и 12 рожков.
В этом году французский глянец Elle отмечает свое двадцатилетие пребывания в России. Мы поговорили с главным редактором Elle Russia Еленой Сотниковой, которая стояла у истоков журнала, о том, как в России формировалась глянцевая журналистика.
главный редактор Elle Russia
О формировании российского Elle
Чем вы занимались до того, как стали главным редактором Elle?
До Elle я никогда не работала в сфере моды. По образованию я преподаватель английского и немецкого языков, успела даже поработать в школе, откуда через четыре месяца просто сбежала. Потом случайно попала переводчиком в московское бюро агентства Reuters и за пять лет, которые я там провела, выросла до штатного корреспондента по экономическим вопросам. Интервьюеров обычно умиляет тот факт, что моей специализацией были цветные металлы – алюминий, никель и так далее. Это не помешало французам взять меня в Elle.
Я никогда не думала о том, откуда у меня чувство стиля. Сейчас вспоминаю, что часто пыталась быть не такой, как все – например, в школе в последних классах носила исключительно белый фартук. На вопросы учителей о черном всегда ссылалась на нехватку денег у семьи – мол, есть только белый, черный потеряла. Бабушка, мамина мама, постоянно что-то шила. Так случилось, что после войны дедушку с семьей отправили на восстановление завода в город Лейпциг, и у бабушки там был полный «комплект» – вилла, горничная, повар.
Когда они вернулись, то очень тяжело перенесла смену антуража. Она, наверное, и была той принцессой, которая не могла спать на горошине. Что и говорить о смежной двухкомнатной квартире в «хрущевке», которая всеми окнами выходила на площадь Ленина в подмосковных Химках. Когда под окнами бушевали веселые демонстрации, она всегда задергивала шторы и хваталась за голову. Упорно продолжала говорить по-немецки, кое-как играла на трофейном антикварном пианино, неплохо пела и без конца шила – красивые ночные рубашки, платья, фартуки. Отношения у нас были весьма сложными, однако образ бабушки в чалме, в платье с леопардовым принтом и колье из искусственного жемчуга, вероятно, был одним из самых сильных визуальных впечатлений моего детства. Моя мама, педиатр, была совсем не про моду, хотя мне до сих пор нравятся медицинские белые халаты. Я считаю их одним из самых красивых предметов профессиональной одежды. Я тоже мечтала быть врачом, но жизнь распорядилась иначе.
Как вы попали в Elle?
В поисках подходящего человека на позицию главного редактора люди из Elle обошли весь русский «глянец», если его можно было так назвать. Все в стране было готово к приходу Elle – журнал ждали и рекламодатели, и читатели. Несмотря на то, что многие одевались на вещевых рынках, росло желание учиться стилю, подражать лучшим западным образцам. Из фэшн-марок у нас уже были Versace и Gianfranco Ferre, были представлены крупные ювелирные бренды. Словом, все было готово, не было только главного редактора.
В итоге решили сделать ставку не на опыт работы в женском журнале, а, скорее, наоборот - взять молодую, энергичную особу с каким-никаким чувством стиля, знанием английского и желанием учиться. Мой пятилетний опыт работы в иностранной компании сыграл мне на руку. Сказавшись больной в Reuters, я на один день улетела в Париж, на собеседование. Приняли меня по-французски отстраненно, даже холодно. Спрашивали о том, каким я вижу журнал, первый номер. Что я могла сказать? Я составила план на основе того, что я успела увидеть во французских глянцевых журналах, которые мне предоставили заранее для ознакомления. Во многом сработала интуиция. В этот же день я вернулась домой. Помню, рыдала в такси всю дорогу до аэропорта. Париж мне не понравился. Честно говоря, не люблю этот город до сих пор.
И как был запущен журнал?
Мои представления о работе в Elle поначалу были весьма романтическими. Я судила по своей работе в иностранном агентстве новостей. Думала, что вот сейчас придут журналисты, фотографы, стилисты, визажисты, и мы легко заведем гламурную машину. В результате я получила массу статей, каждая из которых (условно) начиналась со слов о «барабанной дроби дождя по крышам серого города». Приходили фотографы, люди, называющие себя стилистами. У всех было огромное желание работать и, как у нас водится, такое же самомнение. В команде был костяк иностранцев. Например, первым арт-директором был американец Эрик Джонс, очень талантливый человек. Но эти иностранцы до прихода в Elle жили и работали в Москве. Им далеко не всегда помогала их «иностранность». Нам всем, по большому счету, приходилось учиться с нуля.
Первый номер российского Elle
Журнал сразу набрал много рекламы и вышел в плюс при минимальных затратах. У нас не было пилотных номеров, первый номер мы сделали всего за четыре месяца. Приходилось идти на сделку с самой собой и брать русские тексты, которые были. Также было много переводных французских материалов; модные съемки за редким исключением тоже делались во Франции. Заказывать материалы из-за рубежа было очень сложно. Представьте себе проект, работающий в режиме дедлайна, который зависит от периодического прихода ценной бандероли со слайдами, которые надо было выбирать, сканировать, смотреть на световом столе… Бандероли часто застревали на таможне, и это была одна сплошная истерика. Тогда мы лихорадочно «забивали» пространство теми материалами, которые у нас были. А это далеко не всегда было хорошо.
Конечно, единственным выходом из ситуации было начать учиться, перенимать опыт и воспитывать свои кадры. Представляете, в начале какого процесса мы стояли тогда, в 1996 году? Мы жадно отсматривали западные журналы и пытались копировать лучшее. Что касается формата статей и особенно коротких форм (заголовки, вступления, выносы на обложку), я решила использовать собственное лингвистическое чутье. Работа в Reuters мне очень помогла. В таком формате многое к тому времени уже сделал журнал Cosmopolitan и лично Лена Мясникова, которую я очень уважаю. Это был новый для России тип журналистики. Нам предстояло развить его в своем ключе. В этом состояла одна из главных трудностей, и одновременно это был захватывающий вызов, принять который решился бы не каждый.
Об уходе из Elle и перезапуске Marie Claire
В 2005 году вы покинули пост главного редактора Elle. Почему вы ушли?
Сейчас я смотрю на эту ситуацию другими глазами. Тогда, конечно, я тяжело пережила свой уход. Но если смотреть на вещи реально, к концу десятого года моей работы в Elle я очень устала, «замылился» взгляд, а объемы журнала при этом продолжали расти. По полосности с нами мог сравниться разве лишь итальянский Elle. Росло количество рекламы, а вместе с ним количество редакционных страниц, которые нам надо было делать. Так, за десять лет журнал вырос с изначальных 250-300 страниц до 500-600 и больше. При этом я привыкла многие вещи делать самостоятельно. Мне стало сложно справляться с такими катастрофическими объемами, я была истощена. Этим воспользовались мои недоброжелатели с французской стороны, и меня в итоге сняли с поста главного редактора. Надо отдать должное Виктору Михайловичу Шкулеву, который оставил меня в компании и просто перевел на другой проект. Я перешла в журнал Marie Claire, который требовал срочной «перезагрузки».
В нашей стране доминирует довольно классическое восприятие красоты. От этого принципа мы отталкиваемся, утверждая имидж на обложку. Необычные, слишком «модные» лица плохо продают журнал
У новой команды Elle был абсолютно другой подход к делу, более «западный» – с цифрами, графиками, долгими совещаниями. Я никогда не верила в многословные совещания, но мне даже в какой-то момент стало интересно посмотреть, что из этого выйдет. Меня приглашали на собрания, где делались доклады о том, как все будет хорошо и просто отлично. На самом деле, мне не хотелось бы комментировать работу другой команды. Им тоже приходилось несладко – объемы росли, их надо было чем-то заполнять. А что такое журнал размером 700 полос? Это такое всеядное чудовище, которое невозможно прокормить. Поэтому вместо нормальной еды в ход идет все, что попадется под руку. Надеюсь, вы понимаете мою метафору. Примерно это произошло с Elle в докризисное время. В 2008 году грянул кризис, и вопрос качества журнала встал очень остро.
Что касается Marie Claire, его перезапуском я занималась четыре года. На момент моего прихода журнал был близок к закрытию после девяти лет бесславного существования на рынке. Надо было не то что много работать – надо было вдохнуть жизнь в это полумертвое тело. Этот тяжелый перезапуск стоил мне и моим ближайшим коллегам много крови. В итоге Marie Claire удалось возродить и к 2008 году вывести его на хороший уровень. В то же самое время качество Elle стало внушать опасения. Меня вернули. Был большой скандал (смеется).
О материалах и обложках
Сколько у вас собственных материалов, а сколько взятых у французского Elle?
У нас 80% своих материалов, больше половины собственных фэшн-съемок и почти все обложки собственного производства. Я горжусь тем, что сегодня наши съемки и обложки покупают и другие журналы из сети Elle. Особым достижением и показателем признания я считаю тот факт, что две съемки и даже обложку купил у нас французский Elle. Сегодня российский Elle входит в пятерку топ-журналов в нашей интернациональной семье Elle, насчитывающей более 50 изданий.
Обложки Elle после возвращения Елены Сотниковой на пост главного редактора
Как вы выбираете обложку?
Вместе с креативным директором/директором отдела моды Анной Артамоновой я выбираю имидж, который мне кажется наиболее красивым и одновременно коммерческим. Конечно, как главный редактор, я отвечаю за обложку, хотя выбранные нами кадры мы согласовываем с издателем, и не всегда успешно. Это очень сложный процесс, поскольку он чрезвычайно субъективен. Красивая модель или некрасивая, удачный ракурс или неудачный, приятный цвет или неприятный – все люди видят это по-разному. Моя задача как главного редактора дать свое профессиональное предложение и суметь его скорректировать, если со стороны бизнеса имеются принципиальные возражения. Так и живем. В нашей стране доминирует довольно классическое восприятие красоты. От этого принципа мы отталкиваемся, утверждая имидж на обложку. Важен и тот факт, что женщина, как правило, всегда ассоциирует себя с лицом на обложке глянцевого журнала. Необычные, слишком «модные» лица плохо продают журнал.
Об изменениях в кризис
Какие меры вы принимаете во время нынешнего кризиса?
Есть формула, согласно которой в глянцевом журнале должно быть соотношение рекламных и редакционных полос. Если падает количество рекламы, то уменьшается и количество editorial. Сейчас мы делаем майский номер, и его объем будет составлять всего 252 страницы. После громадных «докризисных» номеров мы считаем своей главной задачей правильно выстраивать небольшие журналы, чтобы они оставляли ощущение наполненности и динамики, имели сильную визуальную составляющую и радовали как читателей, так и рекламодателей. Вот так и получается – сначала еле справляешься с большим журналом, потом тяжело переходить на небольшое количество полос.
Меняются ли темы?
Тема о том, как выйти замуж и родить ребенка остается для наших женщин самой актуальной. На самом деле, недавно я проанализировала журналы конца 1990-х годов и поняла, что вопросы семейной жизни ставились тогда совсем по-другому. Самые базовые статьи о сексе, отношениях с матерью, типах мужей – все эти статьи были для женщин, которых в большинстве своем не заботил вопрос, выйдет ли она замуж и будут ли у нее дети. Ответ в общем и целом был положительным. А сейчас все вертится вокруг того, где и как: познакомиться, выйти замуж, родить ребенка и рожать ли вообще.
О миссии глянца и духе современности
А для чего вообще существует глянец?
Надо понимать, что хороший глянцевый журнал - это прежде всего коммерческий проект. У него может быть какая угодно миссия. Но, если журнал не приносит деньги, эта миссия становится никому не интересной. Есть любители вкладывать деньги в нишевые неприбыльные издания, так сказать, «красоты ради». Но это очень нестабильная и, на мой взгляд, странная вещь. Заработанные деньги также помогают нам делать продукт высокого качества. Одно вытекает из другого, и наоборот. Надо уметь делать интересный журнал и сохранять коммерческое мышление.
Vetements – это так называемый ugly fashion, феномен для модной тусовки, уставшей от красивых девочек. Пусть профессионалы собираются и говорят, как все это круто
Elle – проводник в мир стиля. Мода понимается нами широко. Мода – это не только одежда, но и отношения, и еда, и интерьер, и весь образ жизни нашей читательницы. Наш принцип mix&match («смешивай и экспериментируй») позволяет играть в моду, а не слепо следовать тенденциям с подиумов. В моде сейчас вообще индивидуальность. А Elle всегда, с момента основания в послевоенной Франции в 1945 году, ставил индивидуальность выше всего.
И еще: если у тебя (пока) нет денег на люкс, то ты всегда можешь выбрать более демократичный аналог образа, который тебе понравился. Как сказал Ив-Сен Лоран: «Верх элегантности – женщина, одетая в черную водолазку, черную узкую юбку, идущая под руку с мужчиной, который в нее влюблен». Не нужно больших денег, чтобы купить себе черную водолазку. Начать всегда можно с малого, если помнить, что простота – верх элегантности. Об этом говорили многие великие законодатели моды.
Можете назвать несколько имен из мира моды, которые сейчас определяют дух современности?
За последний год в моде произошли тектонические изменения, которые кардинально изменили ее эстетику. Мне лично импонирует, что делает Алессандро Микеле для Gucci и Николя Гескьер для Louis Vuitton, особенно в части аксессуаров. Нравится J.W. Anderson, Delpozo, Number 21.
А Vetements, например?
Это так называемый ugly fashion, феномен для модной тусовки, уставшей от красивых девочек. Пусть профессионалы собираются и говорят, как все это круто. На самом деле многое из этого уже когда-то было в Maison Martin Margiela. Такова правда.
За 20 лет работы в журнале ELLE я выработала правила идеального гардероба, которые, надеюсь, помогут вам облегчить процесс выбора одежды на любой случай и решить проблему совместимости вещей. В этот список я включила также несколько косметических позиций (например, красную помаду), немного бижутерии и аксессуаров. И помните, что простота – основа элегантности. Вперед!
1. Платье-чехол черного цвета, или, как его еще называют, маленькое черное платье. Оно может быть как отдельным предметом одежды, так и основой сразу нескольких образов. Его можно дополнить крупными серьгами или колье, вечерним клатчем и туфлями-лодочками для классического вечернего образа. Это легко. Главное – выбрать длину и крой, которые подходят именно вам.
2. Классические черные брюки с высокой талией. Предлагаю отложить подальше все брюки и джинсы с заниженной талией, если только вам не 16 лет, вы не весите 40 кг и не собираетесь демонстрировать голый живот. А вы, скорее всего, не собираетесь.
3. Несколько идеальных белых рубашек. Желательно, чтобы какие-то из них надо было заправлять в брюки/джинсы, а какие-то – носить навыпуск. Бывают разные ситуации.
4. Джинсы светло-голубого, классического синего и темно-синего цветов (осторожнее с последними: как правило, краска на них бывает нестойкой, и это относится не только к демократичным брендам). Пусть в гардеробе будут узкие джинсы, прямые и расклешенные. Помним о высокой талии.
5. Туфли-лодочки. Как ни странно, их можно иметь всего в двух цветах – черном и светло-бежевом (nude), чтобы решить любую задачу.
6. Вещь красного цвета. Подберите свой оттенок красного и купите одну простую вещь такого цвета. Это могут быть блуза, платье простого кроя или даже брючный костюм. Как говорила Коко Шанель, «не знаешь, в чем выйти, – надень красное». См. пункт 5: с красным цветом идеально сочетаются бежевые лодочки.
7. Красная помада. Если вы уже знаете свой оттенок красного, купите соответствующую помаду. Красный идет всем, важно только выбрать свой оттенок.
8. Тренч классического кроя, черный или бежевый. Высший шик – надеть легкий тренч на голое тело (точнее, на нижнее белье) и дополнить плотными черными колготками и лодочками на высоком каблуке. Крупная бижутерия в уши – вы неотразимы.
9. Вместительная сумка строгих линий для офиса. Желательно черная.
10. Вечерние клатчи. Покупайте то, что понравится. Если клатч яркий, на нем есть стразы и вышивка, воспринимайте его как украшение, сочетайте с простыми формами и не переусердствуйте с бижутерией.
11. Вечернее платье. Хотя бы одно. Постарайтесь найти наиболее нейтральный вариант, чтобы при помощи разных дополнений каждый раз выглядеть по-разному. Черное кружево в стиле Моники Беллуччи идет многим. Внимание на фигуру! Подбирайте варианты, которые подчеркивают ваши достоинства и маскируют недостатки. И тут я снова о лодочках цвета nude – идеально!
12. Офисный костюм для соблюдения официального дресс-кода. Носим с белой рубашкой или легкой шелковой майкой в тон. Можно обойтись покупкой строгого жакета, если есть подходящие черные брюки или юбка.
13. Юбка. Кстати, о юбке. «Карандаш», годе, макси, миди – не буду рекомендовать ни форму, ни длину. Это должны сделать вы сами, исходя из особенностей вашей фигуры.
14. Кожаная куртка-косуха. Сегодня ее можно носить даже поверх вечернего платья. Французы это любят.
15. Тельняшка. Это мое любимое. Надеваем под строгий жакет, кожаную куртку, тренч; комбинируем с джинсами или широкими черными брюками.
16. Кроссовки, кеды, лоферы на умеренной платформе. Это не для занятий спортом, это почти для любого образа. Сегодня такая мода.
17. Длинные серьги, массивное колье, крупный браслет. Помним правило двух ювелирных вещей в одном образе. Не носим комплекты из трех предметов – устарело.
18. Черные полуботинки на высоком каблуке. Заменяют туфли под брюки (подчеркиваю – под брюки, юбки здесь ни при чем!).
19. Пара ярких блуз любимых цветов. Розовую блузу носим с черным низом и сочетаем с красной помадой – высший шик!
20. Черная водолазка. Ив-Сен Лоран говорил: «Элегантная женщина – это та, на которой черная юбка-карандаш и черная водолазка и которая идет под руку с мужчиной, который в нее влюблен».