По словам И.Эренбурга, Марина Цветаева удивительным образом совмещала в себе невероятную гордость, простоту, бунтарство и “старомодную учтивость”. Каждый, кто будет читать стих “Молитва” Цветаевой Марины Ивановны, сможет убедиться в правдивости этих слов. Стихотворение было создано в 1909 году. Близких юного поэта были потрясены глубиной и мощью написанных строк. Позже “Молитва” вошла в сборник “Вечерний альбом”. Его Цветаева издала в 1910 году, на собственные сбережения.
Текст стихотворения Цветаевой “Молитва”, которое проходят на уроке литературы в 9 классе, пропитан юношеским максимализмом. Страстная душа лирической героини полна жизни и жажды познания. Она видит себя и мчащейся в бой амазонкой, и талантливым педагогом, и звездочетом, и лихой атаманшей, идущей “под песни на разбой”. Одновременно автор словно предчувствует, что жизненный путь, определенный посланным ей свыше даром, будет трагическим. С детской непосредственностью обращаясь к Богу, она молит его о смерти. Но не о физической кончине просит лирическая героиня. На тот момент еще православная христианка, она мечтает о смерти ветхого в себе человека и о рождении во Христе.
Скачать произведение полностью или учить в режиме онлайн можно на сайте.
Христос и Бог! Я жажду чуда
Теперь, сейчас, в начале дня!
О, дай мне умереть, покуда
Вся жизнь как книга для меня.
Ты мудрый, Ты не скажешь строго:
– “Терпи, еще не кончен срок”.
Ты сам мне подал – слишком много!
Я жажду сразу – всех дорог!
Всего хочу: с душой цыгана
Идти под песни на разбой,
За всех страдать под звук органа
и амазонкой мчаться в бой;
Гадать по звездам в черной башне,
Вести детей вперед, сквозь тень…
Чтоб был легендой – день вчерашний,
Чтоб был безумьем – каждый день!
Люблю и крест, и шелк, и каски,
Моя душа мгновений след…
Ты дал мне детство – лучше сказки
И дай мне смерть – в семнадцать лет!
Раз, - юноша пылкий, - в вакханку влюбясь,
Я за город шел с ней в полуденный час;
Тирс, хмелем повитый, ласкал ей плечо;
Вакханка шла с пляски, дыша горячо…
Но не усталость ей грудь волновала,
Глаза были влажны, - улыбка блуждала.
Зефир волосами вакханки играл…
Прохлады ища, я шаги замедлял…
Лес тенью одел нас. Казалось, сама
Вакханка глазами искала холма…
Как вдруг нас подметил сатир и, скачками,
Догнал, и прилег, и пополз за кустами.
В досаде - я к морю, где пели валы
У ската песчаного знойной скалы,-
Там, к солнцу ревнуя, - весь трепет и пыл,-
Я грудь её тенью моей заслонил:
Вдруг вижу, сатир на уступе лесистом
Уселся, - и пыл мой приветствует свистом.
В досаде - я в горы, где мрамор, плющом
Повитый, местами отмечен резцом,-
Пещера была там, и маки цвели…
Вакханка бледнела… уста её жгли…
Глаза её меркли… вдруг, слышу, - затопал
Сатир и, открыв нас, в ладоши захлопал.
«Чем этого бога в восторг я привел?
Нет! полно!» - сказал я, взволнован и зол, -
«Не время нам нежиться! полно шутить,
Убью, если нечем иным отомстить!»
Вакханка меня обхватила руками
И шепчет мне: «пусть он хохочет над нами!»
- «Но эта насмешка мне кровь леденит,
Я камень схвачу, - и он будет убит!».
- «Постой! он задорен, хитер и силен,
Я драки люблю, - но с ним бой неравен,
Пусти! я пойду - и шепну лишь словечко,
Уйдет он, и будет смирен, как овечка.»
И встала нагая вакханка, у ног
Моих покидая измятый венок,
И вышла на солнце. Сатир ее ждал,
Ей, зубы оскалив, лукаво мигал;
Она ему на ухо что-то сказала,
И тирс уронила, и с ним побежала.
Глазам я не верил, как будто во сне…
Я к ней; - но она обернулась ко мне
И, громко смеясь, закричала: «прощай!
Не вынес ты смеха, - теперь догоняй!»
И в гневе, проклятье пославши Зевесу,
Я тирс её поднял и бросился к лесу.
Я видел, как обнял он цепкой рукой
Весёлой изменницы стан молодой,
Как белые ноги вакханки моей
Козлиных прыжков его были резвей,
Как, взвизгнув, она за рога уцепилась,
И вдруг на спине у него очутилась.
И, в брод, там, где в пену свалился утес,
Весь в брызгах, скача, он вакханку понес.
За ними стремглав прибежал я к реке… -
Копыто сатира увязло в песке…
Я тирс в него бросил, - тирс в сучьях повиснул…
Он вверх побежал и, дразня меня, свистнул.
И, с торжеством мне махнувши рукой,
Вакханка исчезла с ним в чаще лесной.
Вернулся мой ум, я как вкопанный стал:
«Спасибо за первый урок!» - закричал…
И крик мой, в лесу повторяемый эхом,
Вдали мне откликнулся бешеным смехом.