Для тех, кто увлекается фотографией и искусством, его имя практически священно. Ньютон - настоящий гуру фотографии , известный своими дерзкими и откровенными съёмками. В его фотографиях много обнажённого женского тела, красоты на грани агрессии и настоящего богемного шика. Фотограф увлечённо изучал снимаемый им шоу-бизнес, видя в его блеске изрядную долю декаданса. В своих интервью Ньютон неоднократно подчёркивал, что ему интересна природа власти - политической, финансовой и сексуальной. Мало кто знает, что этот окружённый скандальным ореолом славы и богатства мастер фотографии прошёл нелёгкий, полный лишений путь, прежде чем стать тем, кем он остался в памяти потомков.
Урождённый Хельмут Нойштедтер появился на свет 31 октября 1920 года в немецком городе Шёнберге, в зажиточном еврейском семействе. С детства мальчик был склонен к творчеству и увлекался немецкой литературой, особенно книгами Стефана Цвейга. В возрасте 13 лет на первые карманные деньги он купил фотокамеру. Казалось бы, всё шло хорошо: талантливому мальчику удавались отличные снимки и он всерьёз готовился к карьере известного фотографа, однако в это самое время - на дворе стоял 1934 год - начались массовые гонения на евреев. Сложными испытаниями обернулись новые законы о расовой чистоте для семьи Хельмута. В 1938 году отца мальчика, главу фабрики по производству пуговиц и пряжек Макса Нойштедтера, арестовали и отправили в концлагерь. Следом за ним в Аушвиц отправили знаменитую в то время женщину-фотографа Иву, на курсы к которой ходил юный Хельмут. Эти события стали настоящими потрясениями для юноши. Оставаться в Германии становилось опасно, и мать уговорила его покинуть страну.
Два года юноша скитался он по странам Дальнего Востока и Италии, на время обосновался в Сингапуре, перебивался случайными заработками, работал журналистом. В 1940 году он вместе с другими немцами еврейского происхождения был выслан в лагерь для интернированных в Австралии, где ему приходилось заниматься самой грязной работой. В 1942 году Хельмута призвали в австралийскую армию, где ему довелось работать водителем, чернорабочим на железной дороге, а после – на сахарном и цементном заводах.
После демобилизации в 1946 году Хельмут, получая новый австралийский паспорт, сменил фамилию. Лишения не сломили его, и он всё ещё был полон решимости и желания стать знаменитым фотографом. В 1946 году 26-летний Хельмут Ньютон открыл небольшую фотостудию в Мельбурне. Начинал он со свадебных и портретных съёмок на заказ. Вскоре он познакомился с молодой актрисой Джун Браун, которая в 1948 году стала его женой. В начале 50-х, заработав некоторую известность, фотограф начал делать рекламные снимки для магазинов и различных каталогов. Эти снимки отличались свежим видением фотографии и некоторой степенью смелости по тому времени. В 1953 году прошла его первая фотовыставка "Новый вид фотографии".
Зарекомендовав себя в рекламе, в 1956 году молодой экспериментатор привлёк внимание авторитетного журнала Vogue Australia, а год спустя заключил контракт с Vogue UK. Чопорные британцы не всегда понимали стиль Ньютона и часто отказывали в публикации снимков по причине их провокационности. Такой провокацией, например, была сочтена фотография модели, прислонившейся к фонарному столбу. Хельмут страдал, идя на поводу у редакторов и отказываясь от собственного стиля, снимая скучные работы, не несущие отпечатка его личности.
Завершив ненавистный контракт, Ньютон принялся за поиски постоянной работы. Это было не так просто - Vogue US фотографу в сотрудничестве отказал. В 1961 году он переехал в Париж и стал сотрудничать с Jardin des Modes, Queen и Vogue Paris, откуда его выгнали из-за сотрудничества с другими изданиями. Во второй половине 1960-х годов Ньютон наконец-то стал одним из самых востребованных и высокооплачиваемых фотографов. Он вернулся во французский Vogue, получил предложение о сотрудничестве с Vogue американским и стал зарабатывать достаточно для того, чтобы приобрести квартиру в Париже, дом и виноградники в Сен-Тропе. В 70-х он вместе с женой переехал в Монако.
В 1972 году испробовал новый метод фотосъёмки на камеру со встроенным таймером. Мастер оставлял модель в одиночестве напротив зеркала, в комнате с уже выстроенным светом и установленными фотоприборами, где ей давалась возможность выбрать наилучшую позу на момент срабатывания таймера. Так девушка могла больше раскрепоститься и показать неожиданные результаты. Экспериментальные работы были несколько раз опубликованы в Vogue Paris и Elle.
Прославился Ньютон не только своими экспериментальными съёмками, но и уникальными в своём роде портретами. Перед объективом его камеры позировали такие известные личности, как Энди Уорхол, Дэвид Боуи, Мик Джаггер, Софи Лорен, Элизабет Тейлор, Моника Беллуччи, Сигурни Уивер, Джоди Фостер, Катрин Денев, Мадонна, Марлен Дитрих и многие другие.
За свою долгую карьеру фотограф стал обладателем множества наград, в числе которых: Национальный Гран-при Франции за фотографическое искусство (1990), звание Офицера монакского Ордена искусств, литературы и науки (1992), Большой командорский крест "За заслуги перед Федеративной Республикой Германия" (1992), звание Командора французского Ордена искусств и литературы (1996) и звание Почётного члена Общества культурного наследия Монако (2001).
В 2000 году в Немецком центре фотографии прошла выставка-ретроспектива Ньютона, ставшая своеобразным возвращением мастера на родину. В 2003 году подобная выставка состоялась и в Москве в рамках фестиваля "Мода и стиль в фотографии", открытие которой посетил сам великий мэтр. 23 января 2004 года 83-летний фотограф, выезжая с парковки отеля в Лос-Анджелесе, не справился с управлением и врезался в стену – час спустя он скончался в госпитале.
В день рождения мастера "Вечерняя Москва" вспоминает его самые известные работы.
1. "Женщина, смотрящая на мужчину" (Vogue US, 1975)
Один из кадров скандальной фотосессии стал одним из самых обсуждаемых в истории фотографии: впервые в истории глянца на снимке над мужчиной открыто доминировала женщина. Сидя в мужской позе, она уверенно и призывно смотрела на мужчину, лица которого не было видно. Так подчёркивалась сила её пола.
2. Эльза Перетти, Нью-Йорк (Vogue Paris, 1976)
Многие видели это фото, но не все знают, что на нём - известный дизайнер ювелирных украшений, активная участница модной жизни Нью-Йорка 70-х, Эльза Перетти. Фотосессия была проведена на террасе ее квартиры, при ярком дневном свете, подчёркивающем контрастность чёрного вечернего костюма "Bunny", графические силуэты небоскрёбов. Игра света создаёт драматичность фотографии.
Нажмите на изображение для перехода в режим просмотра
3. "Женщины, переодетые в мужчин" (Vogue Paris, 1979)
Фотосессия, проведённая в парижском отеле "Георг V", продолжила тему женской чувственности, воплощённой в грубом мужском начале. В данном случае таким элементом выступают мужской костюм, властная поза, жест, напоминающий "прикуривание" сигареты. Роскошная обстановка и привилегированность героинь смешиваются со стойко разлитым в воздухе ощущением порока.
Нажмите на изображение для перехода в режим просмотра
4. Элизабет Тейлор (Vanity Fair, 1985)
Знаменитая актриса предстаёт перед объективом профессионала совершенно в новом и необычном образе: в бассейне с попугаем, без одежды, но зато в бриллиантах и при полном макияже. Роскошь, шик и провокация, но в разумных мерах – всё, что всегда отличало фотографа, здесь есть.
Нажмите на изображение для перехода в режим просмотра
5. Сальвадор Дали (Vanity Fair, 1986)
По заданию редакции Хельмут Ньютон отправился в Испанию в резиденцию к Дали, чтобы сделать последний исторический снимок гения для журнала. Дали порядком помучил фотографа, заставив два дня околачиваться без дела в ожидании грозы, чтобы вести съёмки при свете вспышек молнии. Небо настолько потемнело, что пришлось воспользоваться пятисотваттной вспышкой. Так получилась эта фотография.
Нажмите на изображение для перехода в режим просмотра
6. Синди Кроуфорд (Vogue US, 1991)
Фотография популярной супермодели в чёрном боди сделана на центральной площади Монте-Карло, перед зданием оперы. Синди, подобно герою вестерна с пистолетом в руках, смотрит на зрителя сверху вниз, стоя на фоне помпезной колонны в неоклассическом стиле. Необычность позы, обстановки сделали этот снимок, снятый в рамках рекламной серии купальников для американского Vogue, одним из самых экспрессивных в истории рекламы пляжной одежды.
Нажмите на изображение для перехода в режим просмотра
7. Маргарет Тэтчер (Vanity Fair, 1991)
Удивительно, что серьёзный политик не побоялась предстать перед объективом скандального фотографа. Однако снимком она осталась недовольна, показавшись себе слишком строгой. Ведь Ньютон специально уличил момент, когда она не пыталась позировать и натянуто улыбаться, и щёлкнул затвором. Фотография стала одной из любимых в коллекции фотографа и впоследствии выставлялась в Национальной портретной галерее в Лондоне.
Нажмите на изображение для перехода в режим просмотра
Одна из самых сексуальных съёмок актрисы для рекламной кампании одежды Blumarine выполнена в излюбленном фотографом стиле – сила в сочетании с чувственностью, демонстрация природы власти.
Замечательно чувственная фотография, изображающая влюблённых в то время друг в друга режиссёра и актрису, показывает немного другую силу, несвойственную для фотографа – мягкую и заботливую.
Нажмите на изображение для перехода в режим просмотра
31 октября исполнилось бы 90 лет Хельмуту Ньютону. Великий фотограф ХХ века.
Он не дожил до наших дней. Однако успел прожить долгую жизнь, в которую вместилось многое...
Его творчество вызывало споры, но он не реагировал, продолжая выстраивать из своих моделей самые причудливые композиции. Он искал -- идею, ракурс, свет, точное движение, нужный поворот головы, выражение лица, позу...
Автопортрет с моделью и женой
Хельмут Ньютон родился 31 октября 1920 года в Берлине, в богатой еврейской семье. Еврейский мальчик в стране, где к власти вот-вот придут фашисты.
Когда ему было 12, вышло указание, предписывающее отделить зерна от плевел -- разделить классы в немецких школах на арийские ("первосортные") и еврейские ("второсортные"). Благо папаша Ньютон -- он держал цех по изготовлению пуговиц -- имел кое-какие деньжата, и Хельмута перевели в американскую школу в Берлине -- избавили от унижения. Тогда же, в 12, ему купили фотоаппарат...
"Эй, тебя же не интересует ничего, кроме плавания, девочек и фотографии!" -- говорили учителя.
"Сынок, если только щелкать затвором и не заниматься ничем иным, недолго и жизнь прощелкать!" -- говорил отец. Но Хельмут Ньютон не слушал никого.
В 12 лет на сэкономленные деньги Хельмут купил фотокамеру, а в 16 устроился ассистентом в ателье Ив (настоящее имя Эльза Симон) - известной фотопортре-тистки тогдашнего Берлина. В 1938-м Эльзу сослали в концлагерь, а 18-летнему Хельмуту пришлось бежать на корабле в Сингапур. Так началось его кругосветное путешествие длиной в 65 лет.
В Сингапуре Ньютон устроился в газету Singapore Straits Times
: «Я просто старался держаться на плаву - в газете от меня редко получали фотографии, на которые рассчитывала редакция».
Когда началась война, Ньютон - владелец немецкого паспорта - был сослан в лагерь для интернированных в Мельбурн. Спустя какое-то время его зачисляют рядовым в австралийскую армию, где он и служит пять лет в качестве водителя грузовиков и землекопа на строительстве дорог. После войны Ньютон открывает фотостудию в Мельбурне, где не гнушается никакой работой - снимает свадьбы, иллюстрирует детские книжки, делает торговые каталоги. В 1948-м он встречает женщину своей жизни.
Джун Браун была актрисой 25 лет, пришедшей в ателье Ньютона за фотопортретом. Итогом той съемки стала взаимная любовь с первого взгляда, скорая женитьба и 56 лет совместной жизни. Джун сыграет в судьбе своего «Хельми» нешуточную роль: именно она станет тем рычагом, который подтолкнет Ньютона к трансформации стиля в сторону эротической провокации. Она тоже взяла в руки фотокамеру, а свои снимки подписывала псевдонимом - Алиса Спрингс
Хельмут Ньютон с женой Алисой Спрингс
В 50-х Хельмут вернулся в Европу. Жил в Лондоне, Париже, Монте-Карло... В последние свои годы Ньютон имел два дома -- в Монте-Карло и Лос-Анджелесе. Да и с ФРГ он примирился -- в октябре 2003-го, за три месяца до смерти -- словно чувствовал! -- передал в дар Берлину 1000 своих снимков. Хотел передать и остальные. Сказал: "Мыс Джун как-то не сподобились нарожать детишек, так что наследников у нас нет, а ведь кто-то должен заняться нашими архивами, когда мы сыграем в ящик!"
Архивы у Хельмута Ньютона -- гигантские! Шутка ли -- полвека съемок для французского, итальянского, немецкого и англо-американского Vogue, а также для Elle, Marie Claire, Playboy, Harper"s Bazaar, Stern и прочих глянцевых исполинов. Фотопамятники Ив Сен-Лорану, Пьеру Кардену, Уорхолу, Дали, Боуи, Джаггеру, Герхарду Шредеру, Маргарет Тэтчер, Марлен Дитрих, Катрин Денев, Софи Лорен и, разумеется, Клаудии Шиффер, Синди Кроуфорд и иже с ними. А в перерывах -- скорые, точно шаржи, снимки жены -- со шрамом от операции на животе. Поразительно, но они тоже получались высокохудожественными.
Это только кажется, что Ньютон -- обласканный-обцелованный фаворит госпожи удачи. Его первая (!) персональная выставка прошла, когда ему было... 55! Хельмуту просто повезло оправиться от инфаркта, перенесенного в 50, и дожить-таки до славы и признания. До призов, наград, орденов. До экспонирования в Лондоне, Мадриде, Токио, Москве. До присутствия в фондах музеев (например, в Эрмитаже) и в коллекциях частных лиц (например, у Ходорковского). До того, что фотопортрет "от Ньютона" стал таким же символом элитарности, как пентхаус и "кадиллак". До звания "мэтр фото", наконец.
Многочисленные фотосъемки для журналов Vogue, Harper’s Bazaar, Marie Claire, ELLE, Playboy и дружба со знаменитостями приносят Хельмуту Ньютону всемирную известность и признание. Наступает период бесконечных выставок, особой популярностью пользуются наиболее провокационные и откровенные фотосессии Ньютона. Его шокирующие жесткостью и откровенностью черно-белые фотографии считают честью выставлять и покупать музеи и арт-галереи.
Уникальность долгожительства Ньютона хотя бы в том, что первый кадр он снял в 1932-м, за год до прихода к власти Гитлера, а последний - в 2004‑м, в эпоху, когда каждая девочка с мобильником считает себя фотографом. В начале пути Ньютон вдохновлялся «Баухаузом», Родченко, Бюнюэлем и «Великой иллюзией» Ренуара, а его последние годы пришлись на расцвет цифровой фотографии. При этом никому и в голову не приходило считать Ньютона живым анахронизмом: «женщины Ньютона» сбрасывали с себя пиксели стилистических различий с легкостью пухового платка.
Ожидание
Его подозревали во множественных перверсиях: некрофилии, садизме, страсти к насилию.
Ньютон парировал: "Нет-нет! Я не унижаю женщин! Я делаю им приятно. В фантазиях женщины часто хотят подчиняться властным мужчинам. Я воплощаю эти фантазии. И потом -- вовсе не женщины, а мужчины признавались мне, что мои ню вызывают у них ужас. Мои модели вот именно что фантазируют о подчинении, играют в него, но на самом деле как раз они-то и господствуют. Они сильны. Уверенны. Агрессивны. Могущественны. Я нарочно ищу таких. Я терпеть не могу слезливых дурочек-фифочек. Наверное, потому, что сам довольно... хм... слабохарактерен". После такого Хельмута виноватили уже в склонности к мазохизму...
Его попрекали распутством, похотливостью, порнографичностью: тела чересчур уж нарочиты, крупны, чересчур витальны. "Мистер Ньютон, вы, как Тинто Брасс, балансируете на грани софт-порно!" -- грозили ему. И он опять держал удар: "У меня есть некий внутренний клапан-предохранитель -- он не дает снимать порнографию, хотя, поверьте, я имею все возможности для того".
Попрекали Ньютона и фашистскими устремлениями. Тут он отмалчивался. Еврейский мальчик -- он не желал выворачиваться до изнанки, до потаенных комплексов и страхов.
...С Лени Рифеншталь у Ньютона вышло вот что.
"Я очень хотел ее сфотографировать. Приехал. А она взяла меня за запястье, сжала крепко-крепко, посмотрела в глаза. Потом достала какую-то газету и прочла: "Хельмут Ньютон сказал о Лени Рифеншталь, что та старая нацистка". "Поклянись отныне не говорить про меня такого! Никогда!" -- приказала она мне. "Лени! Я готов поклясться, что женюсь на тебе, -- только разреши сделать снимок!" -- ответил я. И Рифеншталь тут же согласилась позировать". На получившемся портрете 100-летняя старуха кокетливо смотрится в зеркальце пудреницы. Но что парадоксально: она -- со всеми своими морщинами, с пигментными пятнами, седая -- выглядит куда живее иных юниц.
"Я насмехаюсь над массовой культурой, -- признавался Ньютон. -- Я не только в творчестве, но и в жизни делаю это. Вот уже пятьдесят лет я живу с нормальной женщиной. Слава Богу! С модельками я бы рехнулся! А они-то, гламурные, олицетворение масс-культа и есть. Но знаете, какие они? Худосочные тупицы! Или молча лупают пустыми глазенками, или трещат о всяких пустяках. Есть, впрочем, и те, кто тщится разглагольствовать на серьезные темы, эти -- самые нелепые. Как-то раз приключилась история: из-за жары модель лишилась чувств. Пока ее откачивали, я снимал, не переставая. Она потом упрекала меня в черствости. Надо же! Еще претендует на что-то! Определенно модели -- худшее в моем ремесле. А все остальное? Мне нравится!"
Хельмут Ньютон и в возрасте за 80 не оставил практику. Каждое утро он цеплял на нос вуди-алленовские очки, повязывал на шею кашне и ровно к 9.30 отправлялся в свою студию. Проводил там почти весь день. Впрочем, это не означает, что Ньютон весь день фотографировал. Процесс подготовки к съемке длился гораздо дольше, чем она сама, -- так уж Хельмут привык.
Когда он начинал, фотопленка стоила дорого и продавалась отнюдь не на каждом углу, так что расходовали ее экономно, а для того -- скрупулезно выстраивали кадр. Эта манера создавать композицию, тщательно продумывая детали, осталась у мастера навсегда.
Взять хоть одну из самых известных его работ -- "Они идут": четыре модели в одежде, а на соседнем снимке -- они же полностью нагие, но позы, положения ног, рук, даже выражения лиц и на одном фото, и на другом -- и-ден-тич-ны, вплоть до жеста, до складки на коже, до миллиметра. Голову сломаешь в попытке догадаться, как же Ньютон достиг такого сходства! И все равно -- не угадаешь!..
"Они идут"
Со временем Хельмут взял в привычку записывать все свои впечатления. Готовясь к фотосессии, он просматривал записи, искал в них идеи для снимков. Порою идеи вызревали на протяжении лет. На их воплощение уходили месяцы. Ньютон филигранно инсценировал кадры, доводя каждую мелочь до совершенства. Однажды потратил $1300 на... маникюр для модели!
И, кстати, он по-прежнему экономно расходовал фотопленку -- не больше одной-двух катушек за съемку. При том, что фотографы-профессионалы пленку "палят" -- по принципу: если из 36 кадров удался один, съемка прошла успешно. Но у Хельмута Ньютона из 36 кадров удавались 36!
Он всегда снимал довольно простыми камерами и никогда -- цифровыми, считая, что компьютерная обработка снимков -- мошенничество. Сам проявлял негативы. Сам печатал. Предпочитал "че-бэ" (выражаясь фото-жаргоном) "цвету" -- за контраст. Ненавидел зерно. Не использовал студийный свет -- ему нравилось снимать при дневном освещении, дающем естественные четкие тени. "Фотожелеза" Ньютон в принципе не жаловал.
"Клиенты идут ко мне, ожидая увидеть навороченную студию, -- рассказывал он. -- А что видят? Четыре стены, 500-ватную лампочку, включаемую лишь в исключительных случаях, да старенькую картонку -- для тени. Конечно, люди разочаровываются. Но они не понимают: в студии есть главное -- я!"
23 января 2004 года Хельмут Ньютон выезжал на своем "кадиллаке" с территории гостиницы Chateau Marmont hotel в Голливуде. Он по привычке газанул прямо с места, но не справился с управлением и врезался в стену здания напротив. Его срочно увезли в госпиталь, но там он скончался от полученных травм. Мэтру фото было 83 года.
Коллекция фотографий, в которой собраны некоторые из лучших Хельмута Ньютона (Helmut Newton) .
Дэвид Линч (David Lynch) и Изабелла Росселини (Isabella Rossellini).
Катрин Денев (Catherine Deneuve).
Модель Бриджитта Бунгард (Brigitta Bungard).
Настасья Кински (Nastassja Kinski).
Патти Хансен (Patti Hansen) и Рене Руссо (Rene Russo).
Бриджит Нильсен (Brigitte Nielsen).
Сигурни Уивер (Sigourney Weaver).
Черно-белые фотографии Хельмута Ньютона (Helmut Newton).
Официальный сайт фонда имени Хельмута Ньютона.
Хельмут Ньютон - яркий фотограф, собравший, наверное, наибольшее количество подражателей. Его провокационные черно-белые снимки были главной изюминкой «Vogue», «Harper"s Bazaar» и многих других модных изданий. Гений Хельмута Ньютона заключается в его работе с женским телом. Сильные, самоуверенные амазонки, шагающие прямо в камеру, - незабываемая страница в истории фотографии и моды.
Хельмут Ньютон - фотограф, который использовал женские формы для углубления в человеческую природу, даже несмотря на то, что многие считали его снимки излишне откровенными. в течение нескольких десятилетий, расширял границы модной фотографии.
Пресса величала Хельмута Ньютона «Королем изгибов», а радикальные феминистки называли его Антихристом. В то время, как многие не придавали работам Ньютона должного значения и считали их шокирующими и непристойными, его модели, напротив, утверждали, что «он любил женщин».
«Прежде всего, если бы я не любил женщин, то с какой стати я бы стал проводить в их компании - одетых и раздетых - всю свою жизнь? С другой стороны, на всех моих фотографиях победу празднуют женщины, а мужчины для них просто игрушки. Просто аксессуары, рабы женщин».
Слава пришла к Ньютону , когда объектив его камеры стал жадно захватывать женские образы, которые позже публиковали на своих страницах самые престижные модные издания: французский и британский «Vogue», а также «Harper"s Bazaar». Некоторые даже могут сказать, что он произвел революцию в мире моды, привнеся в фэшн-фотографию вуаеристские, а порой и фетишистские элементы. Всем знакома его серия «Одетые и раздетые». Один из снимков, на котором четыре модели стоят одетые, а на соседнем снимке девушки стоят в той же позе, но уже без одежды (фотография "Они идут", 1981).
История жизни Хельмута Ньютона также привлекательна, как и созданные им снимки. Хельмут Нойсдетер родился 31 октября 1920 года в Германии в еврейской семье. Первый фотоаппарат у Хельмута появился всего в 12 лет. Позже он вспоминал, что потратил все, кроме одного кадра, снимая в метро, но ни один из них не получился. Последний кадр он снял уже на радиобашне. Тогда отец часто говорил мальчику: «Ты кончишь свою жизнь на дне, потому что думаешь только о девчонках и фотографиях». Как он ошибался! Впрочем, Хельмута эти слова не трогали, и уже в 16 лет он стал ассистентом Эльзы Симон, более известной как Ив. В молодости он был влюблен в своего учителя, но она, как и многие другие, погибла в концлагере.
Когда нацистский режим в Германии ожесточился, семье пришлось покинуть страну. Родители Хельмута отправились в Южную Америку, а он сам поплыл в Китай. Впрочем, туда он так и не доехал. Хельмут сошел с корабля в Сингапуре, где устроился работать фоторепортером в «Straits Times», а позже портретистом. Но и здесь он долго не задержался.
Хельмут и Джун Ньютон
Британские войска сочли его пребывание в Сингапуре неуместным и выслали в Австралию. Период пребывания в стране кенгуру стал для Хельмута очень насыщенным. Здесь он присоединился к австралийской армии и изменил свою фамилию на Ньютон . А по окончании войны фотограф женился на австралийской актрисе и фотографе Джун Браун, которая стала его неизменной спутницей жизни. До 1957-го работал театральным и фэшн-фотографом в Мельбурне. В этом же году его слава достигла Европы и принесла ему долгосрочный контракт с британской версией «Vogue». Так начался долгий путь Хельмута Ньютон а, одного из самых значительных фотографов в мире моды.
British Vogue, 1967
Где только не приходилось жить Хельмуту Ньютону : Лондон, Лос-Анджелес, Мельбурн… Но его настоящей любовью всегда оставался Париж.
Карл Лагерфельд, Paris, 1976
В объектив его фотокамеры не редко попадали знаменитости. В их числе Ив Сен-Лоран, Пьер Карден, Энди Уорхол, Сальвадор Дали, Девид Боуи, Мик Джаггер, Герхард Шредер, Марлен Дитрих, Катрин Денев, Софи Лорен, Клаудии Шиффер, Синди Кроуфор, Сигурни Уивер, Мадонна, Моника Белуччи…
Моника Белуччи
«Я не унижаю женщин! Я делаю им приятно. В фантазиях женщины часто хотят подчиняться властным мужчинам. Я воплощаю эти фантазии. И потом - вовсе не женщины, а мужчины признавались мне, что мои ню вызывают у них ужас. Мои модели вот именно что фантазируют о подчинении, играют в него, но на самом деле как раз они-то и господствуют. Они сильны. Уверенны. Агрессивны. Могущественны. Я нарочно ищу таких. Я терпеть не могу слезливых дурочек-фифочек. Наверное, потому что сам довольно... хм... слабохарактерен»
И всё же нашлась одна женщина, чье сердце он так и не покорил. Сам Ньютон однажды рассказал: «Я всегда хотел сделать портрет Маргарет Тэтчер. В определенной степени я был её поклонником, всегда смотрел её выступления по телевизору, каждый раз, когда Мэгги появлялась на экране, моя жена кричала: «Хельмут , иди скорее, твою девушку с обложки показывают». Я много раз делал официальные запросы на съемки Тэтчер. Мне она ни разу не дала согласия, и только, когда она ушла с поста премьер-министра, я получил возможность общаться с ней в Калифорнии, где она читала лекции. Я ужасно волновался, до дрожи, но эту историю я описал в автобиографии». Хельмуту Ньютону удалось сделать портрет «Железной Леди». Впрочем, Маргарет Тэтчер, без колебаний, сообщила фотографу, что она не в восторге от своего портрета, который сейчас висит в Национальной портретной галерее.
Маргарет Тэтчер, 1991
Интересно, что работая как с черно-белой, так и с цветной фотографией был дальтоником: он не различал синий и зеленый.
Элизабет Тейлор, 1985
«Фотография - процесс совращения. Как бы ни был властен человек в жизни, в момент фотосъемки он принадлежит тебе целиком. Не всем фотографам удается совратить моделей. У моей жены и у многих других не получается. Они - честные фотографы. Я - нечестный».
никогда не ограничивался фотографиями обнаженных женщин и моды. Он также поделился со всем миром жизнью человека, пережившего вторжение Третьего рейха в Германию. Он делал портреты немцев и других людей, которые столкнулись с этой страшной страницей в мировой истории. Фотографии Хельмута Ньютона отчетливо показывают мир глазами кочевника, который бродил по земле, не слыша человеческого осуждения и не замечая близоруких взглядов.
Фотографии Хельмута Ньютона с изображением женщин в мужской одежде демонстрировали внутреннюю силу прекрасного пола. Эти снимки ломали все стереотипы, созданные обществом, кружили голову. Из-за этого многие мечтали о падении Ньютона, запрете его фотографий. Но, несмотря на всю спорность этих фото, он продолжал гнуть свою линию, снимая обнаженных женщин в провокационных позах. Возможно, в начале Хельмута Ньютона встречали лишь негативные возгласы, но сегодня его снимки стали стандартом, к которому стремятся многие фотографы. Его нетрадиционные образы роковых красавиц сделали Хельмута Ньютона легендой fashion фотографии. Даже его внезапная кончина в 2004 году не уменьшила его влияния на современное искусство.
«Сексуальность никак не связана с тем, какая у женщины грудь - большая, маленькая или ее вообще нет. Я думаю, все это связано с головой. Это интеллект. Я полагаю, то, что происходит в голове у женщины, гораздо важнее того, блондинка она или брюнетка»
Элегантные, мыльные и чувствительные женщины стали сердцем его творчества. Возможно, десятилетия провокационной фотографии, которая в большинстве своем была вдохновлена работами мастера, забрали некоторую остроту снимков Хельмута Ньютона . Но это лишь означает, что пришло время переосмыслить работу Ньютона, которого многие называют fashion фотографом, звездным фотографом, мастером, эротическим творцом, «непослушным» и всегда провокационным.
Гораздо меньшее внимание мальчик уделял учебе. Будущий фотограф учился плохо: по собственным его словам, для него «было проблемой надолго сосредоточится на чем-то одном». Впоследствии именно эта черта характера не позволила ему заняться кино - ведь в кинематографе проекты могут длиться годами, тогда как фотосессии самого Ньютона никогда не бывали длиннее трех дней. Кстати, интерес к фотографии проснулся у Хельмута довольно рано. Поскольку родители не позволяли ему пользоваться «семейной» камерой Ньютонов, «кодаком» Etui, в 1932 году на сэкономленные карманные деньги мальчик приобрел свою первую камеру Agfa Tegnor Box. Из восьми кадров первой отснятой им пленки хорошо, хотя несколько размыто, получился только последний, запечатлевший берлинскую радиовышку Funk Turm. Этот, созданный им самим, снимок произвел на юного фотографа такое впечатление, что Хельмут Ньютон немедленно принял решение стать знаменитым фотографом.
Впрочем, времена для подобных мечтаний были не самые подходящие. Шел 1934 год, к власти в Германии пришли национал-социалисты, в берлинских кафе появились вывески с надписью «Евреям и собакам вход воспрещен», в парках - желтые скамейки для евреев, на стенах домов - профашистская газета «Штурмовик», а первые бурные романы Хельмута были обречены на неудачу, поскольку связь еврея с немкой сулила немало неприятностей обоим. Тем временем подросток не терял решимости сделать фотографическую карьеру - он с охотой выполнял поручения фотографов из ближайшей фотостудии, а через некоторое время смог поступить на фотокурсы.
Едва закончив школу, Хельмут Ньютон объявил родителям, что хочет стать кинооператором. Поддержки эти планы не встретили, и если мать, поддаваясь уговорам будущего фотографа, в конце концов почти согласилась отправить мальчика в Лондон, к своему родственнику, кинорежиссеру Александру Корде, то Ньютон-отец этому резко воспротивился. Некоторый компромисс был найден в фотографии - связи матери помогли молодому человеку устроиться учеником к известной берлинской женщине-фотографу Иве, а отец предрек ему «окончание жизни в выгребной яме».
В те времена обучение фотографии в Германии находилось под государственным контролем. Мастера-фотографы за плату принимали себе учеников, которые, прежде чем получить профессиональный сертификат, должны были отслужить установленный срок подмастерьями. Прошел через это и Хельмут Ньютон - с той лишь разницей, что, обучаясь фотографии у настоящей светской львицы, он помогал ей осуществлять фотосъемки для модных журналов, делать портреты балерин, актеров и актрис, а также составлять каталоги нижнего белья, что было юноше особенно по вкусу. Именно под руководством Ивы молодой человек постигал основы профессии, учился обрабатывать фотопластинки и работать как в павильоне, так и на пленэре. Однако счастливая пора ученичества продлилась для Хельмута Ньютона недолго.
В 1938 году отец Ньютона, как и многие другие немецкие евреи, был арестован. Хотя его почти сразу выпустили, второго урока Ньютону-старшему не потребовалось. С трудом получив разрешение на выезд за рубеж, буквально через несколько дней Ньютоны покинули Германию. Дальше семья разделилась: отец и мать отправились в Южную Америку, а 18-летний Хельмут - в Китай, где на некоторое, весьма недолгое, время обосновался в доме своей тети. Устроившись фоторепортером в раздел светской хроники местной газеты, молодой человек проработал там две недели, после чего был уволен за непрофессионализм. Вскоре после этого юноша покинул Шанхай и отправился в Сингапур, где открыл свое первое собственное ателье. Впрочем, осесть ему не удалось и там. Когда японцы вторглись в Сиам и двинулись к Малайе, Ньютон, как и большинство эмигрантов, был посажен на корабль и вывезен из страны. Так, после продолжительного морского путешествия, молодой фотограф оказался в Австралии в лагере для интернированных.
От занятий фотографией пришлось на несколько лет отказаться. В военные годы Хельмут Ньютон работал на сборе фруктов, а когда Австралия вступила в войну, пошел в армию. Только в 1946 году, вернувшись в Мельбурн, молодой человек вновь создал крошечную фотостудию. Тогда же он познакомился с актрисой Джун Брюннель, которая в 1948 году стала его женой и верной помощницей. Однако и спустя несколько лет после того, как он открыл собственное ателье, фотограф был далек от процветания. Большинство его заказов исчерпывались съемкой свадеб и редкими каталогами одежды. Единственным доступным Ньютону рабочим инструментом оставалась старая камера «Торстон Пикар» с тремя двусторонними кассетами, которые позволяли сделать шесть снимков, после чего фотограф каждый раз был вынужден отправляться обратно в студию для перезарядки. Несмотря на это, Ньютону время от времени удавалось «прорваться» в модные журналы, в том числе приложение к австралийскому Vogue. Это укрепило его веру в собственные силы настолько, что через несколько лет он принял решение отправиться в Европу и попытать счастья в английском Vogue.
Однако заявить о себе в Европе оказалось непросто. Редакторы журнала отнюдь не рвались сотрудничать с малоизвестным фотографом, а в парижском Elle, куда Ньютон предложил некоторые свои снимки, его попросту осмеяли. К счастью, несмотря на первые неудачи, амбициозный новичок не опустил руки. Постепенно он обзавелся знакомствами, которые открыли ему путь в мир моды и помогли приобрести нужный опыт - здесь неоценимым оказалось общение с американским фотографом Клодом Вирджином, который к тому времени достиг немалых успехов в художественной съемке обнаженной натуры. Под влиянием новых друзей, Ньютон быстро постиг особенности съемки одежды и начал понимать прелести работы на натуре, без скучного студийного света. А вот материальное положение его все еще оставалось далеким от идеального. На два года фотограф даже был вынужден покинуть Европу для работы в австралийском Vogue. Только в 1961 году Ньютон, наконец, вернулся в Европу и был приглашен во французский Vogue - теперь уже не как новичок, а как звезда.
Поучения редакторов остались позади - к идеям Ньютона прислушивались, а его работы вызывали неизменный восторг. Фотографу предоставлялась полная свобода творчества, причем не только в покоренном им Vogue, но и в других журналах, в частности, революционном для своего времени Queen, арт-директором которого был друг Ньютона Вилли Лендэлз. Начиналась эпоха расцвета модной фотографии, и Хельмут Ньютон стал ее настоящим кумиром.
Показы моды, фотосессии для модных журналов и приглашения на съемки следовали чередой. Квартира в модном парижском квартале, виноградник в Рамателле, новые машины - Хельмут Ньютон вступил в эру процветания и стал намного богаче, чем был некогда пророчивший ему нищету отец. В 1962 году для фотографа открылась возможность покорить и США - главный редактор американского Vogue Диана Врилэнд пригласила Ньютона в Нью-Йорк. Однако, несмотря на взаимную заинтересованность, опыт совместной работы оказался неудачным. Вкусы фотографа, создающего чувственные женские образы, и редактора, желавшей видеть восточную экзотику, расходились слишком кардинально. После нескольких неудачных попыток сотрудничества издатели американского Vogue даже рекомендовали фотографу изучить творчество Ричарда Аведона и создать для них «нечто похожее». Разумеется, для Ньютона подобное предложение было абсолютно неприемлемо. Только в 1971 году новый редактор американского Vogue Алекс Либерман, наконец, полностью согласился на все условия фотографа и с готовностью приступил к публикации его последних, нередко весьма рискованных, композиций.
С этого времени карьера Ньютона поступательно и неизменно шла вверх. В 60 - 80-е годы ему позировали чуть ли не все знаменитости: Энди Уорхол, Сальвадор Дали, Дэвид Боуи, Мик Джаггер, Софи Лорен, Элизабет Тейлор и многие другие. Фотограф активно и плодотворно работал в Америке и Европе, создавая четыре коллекции в год для французского Vogue и еще четыре в Милане и Риме. Целиком отдаваясь работе, фотограф нередко забывал о самом себе: держался на одних сигаретах, работал без сна и отдыха, злоупотреблял алкоголем. Такой образ жизни вполне закономерно для немолодого уже человека вылился в проблемы с сердцем. На одной из съемок в Нью-Йорке Хельмут Ньютон потерял сознание и провел две недели в клинике. Дальше игнорировать собственное здоровье было нельзя - фотограф был вынужден изменить образ жизни и перебрался в Монте-Карло. Впрочем, он продолжал работать для большинства ведущих мировых журналов и выполнять заказы на рекламные кампании (среди наиболее успешных можно отметить серию Autoerotic, созданную им для Volkswagen).
В 2003 году в Москве в рамках фестиваля «Мода и стиль в фотографии» прошла выставка Хельмута Ньютона под названием «Ретроспектива», а сам мэтр приехал в Россию, чтобы дать уникальный мастер-класс для российских фотографов. К несчастью, это была одна из последних крупных выставок Ньютона. 23 января 2004 года фотограф погиб в автомобильной катастрофе.
Фотоработы
Автобиография
Хельмут Ньютон - величайший художник всех времен и народов, один из столпов современного искусства, наряду с Дали и Уорхоллом. Обладавший скандальной репутацией несговорчивого «плохого парня», Ньютон вывел свою собственную формулу физического совершенства, учитывающую мельчайшие составляющие красоты человеческого тела.
Врожденное чувство прекрасного и утонченный, порою сознательно доведенный до абсурда эротизм сделали Ньютона культовой фигурой в мире фотоискусства, индустрии моды, стиля и эротики.
Хельмут Ньютон
Москва «Эксмо» 2004
Helmut NEWTON
AUTOBIOGRAPHY
Перевод с английского К. Савельева
Оформление художника Е. Савченко
Посвящается Максу, Клэр и Джун
Портрет Хельмута Ньютона
ПРОЛОГ
Мне было три или четыре года, и я лежал в кроватке в квартире моих родителей на Иннсбрукерштрассе. Была ночь, всегда ночь- многие мои воспоминания связаны с ночным временем суток.
Моя няня, моя Kinderfraulein, собирается выходить из комнаты, и сейчас она обнажена до пояса. На ней комбинация, и она сидит перед зеркалом. Над зеркалом в моей комнате был светильник. Она прихорашивается и выглядит чрезвычайно красивой. Насколько я себя помню, это первый раз, когда я видел полуобнаженную молодую женщину перед зеркалом.
Мои родители часто посещали вечеринки и ночные клубы, но мама всегда приходила ко мне перед сном, чтобы пожелать доброй ночи. Я помню прикосновение ее обнаженных рук, - потому что иногда она носила платье для коктейлей или вечернее платье, - и помню свой восторг и волнение от этих прикосновений. Тогда мама была для меня самой привлекательной и любимой женщиной на свете.
У моей кровати стояла лампа с очень тусклым светом. Иногда мама приходила ко мне до того, как надевала платье: на ней была комбинация с лифчиком и жемчужное ожерелье. Комбинация шелковая, всегда телесного цвета, никогда не черная. Она приходила и садилась у изголовья моей кровати. Ее сопровождал нежный аромат; она предпочитала духи «Шанель №5». Я помню, как обнимал ее и ощущал ее кожу.
Моя мать была довольно пышной женщиной, с большой грудью, округлыми руками и плечами. Она была не так уж молода, поскольку я был поздним ребенком, но я не осознавал этого. Я любил свою мать; я обожал ее.
Иногда она говорила мне, что на самом деле я не был ее ребенком. Меня якобы нашли на заднем крыльце, завернутого в пеленку с вышитой семизубцовой короной и аристократическими инициалами.
ЧАСТЬ I: БИОГРАФИЯ
Автопортрет с друзьями в Халензее, 1935 г.
ГЛАВА 1. ДЕТСТВО
Я родился в 11.30 утра, в воскресенье, 31 октября 1920 года, в берлинском пригороде под названием Шонеберг. Мама мне говорила, что с утра шел дождь, но, после того как я появился на свет, неожиданно выглянуло солнце.
Моя мать происходила из состоятельной семьи и вышла замуж за богатого человека, который умер, когда она была еще совсем молодой.
У них был один ребенок - мой сводный брат Ханс. Мой отец происходил из бедной семьи, жившей в крошечной деревушке в Силезии. Когда он женился на моей матери, то стал управлять фабрикой, принадлежавшей ее первому мужу, где изготовляли пряжки и пуговицы.
Мама обладала живым воображением и рассказывала мне удивительные истории о том, как она познакомилась с моим отцом, Максом, и как он влюбился в ее прекрасные ноги.
У нее действительно были красивые ноги. Она была привлекательной молодой вдовой, а он бедным солдатом, недавно вернувшимся с русского фронта в 1918 году. Они полюбили друг друга и поженились. Я родился во время блокады Германии странами Антанты после Первой мировой войны, на два месяца раньше срока - слабый и болезненный ребенок.
Мой отец после возвращения с русского фронта после Первой мировой войны
Коровьего молока было не достать, поэтому меня кормили козьим молоком, продававшимся в то время в Берлине. По словам матери, только поэтому мне удалось вырасти здоровым, красивым и сильным.
Несколько лет назад, когда мы с моей женой Джун отправились в Берлин, то посетили некоего Иоахима, который когда-то был нашим семейным шофером. Он узнал меня по фотографии в немецком журнале и связался со мной. Жена Иоахима много лет служила у моего дяди по фамилии Гольдшмидт, поэтому она хорошо знала историю семьи. Думаю, именно через нее Иоахим получил работу шофера у моего отца. Поэтому, когда мы с Джун сидели за столом в маленьком загородном доме и пили кофе с пирожными, некоторые семейные легенды обрели реальную основу.
«А знаешь ли ты, Хельмут, что ты вовсе не был недоношенным ребенком?» Я ответил, что не знаю; я всегда верил в историю, которую мне рассказывали, и не имел причин сомневаться в ней. На самом деле, сказала жена Иоахима, твой отец очень настойчиво добивался любви твоей матери, поэтому она уже два месяца была беременной, когда они пошли к алтарю и обвенчались.
Жена Иоахима твердо настаивала, что это правда, и, по-видимому, многие члены нашей семьи были в курсе событий. Они знали, что Клэр и Макс очень любят друг друга и спали вместе задолго до того, как поженились.
Потом мы выслушали еще несколько семейных историй. Оказывается, свадьба дяди Гольдшмидта не обошлась без драматической сцены. В день бракосочетания, пока новобрачные находились в синагоге, в толпе снаружи их поджидала женщина с младенцем на руках. Когда молодые супруги вышли на улицу, женщина подняла младенца над головой и закричала: «Это твой ребенок! Это твой ребенок!»
Род Маркиевичей по материнской линии моей семьи был богат эксцентричными личностями. Дедушка Маркиевич, отец моей матери, родившийся в 1840 году, стал так называемым «бродячим студентом» и исколесил всю страну в поисках удачи. В конце концов он оказался в Италии, где попытался присоединиться к Гарибальди в войне за независимость, но получил отказ из-за слишком юного возраста. Тогда он отплыл в Америку и завербовался в армию юнионистов в 1865 году. Большую часть службы он провел в качестве одного из специальных охранников миссис Грант, жены знаменитого генерала. Она благоволила к нему и послала его в артиллерийское училище в Форт-Монро в штате Виргиния.
В 1938 году мне понадобилась копия свидетельства о рождении, чтобы получить паспорт
Он стал американским гражданином и сменил фамилию на Маквис, поскольку его знакомые не могли выговаривать «Маркиевич». Потом он вернулся в Берлин, женился и обзавелся тремя сыновьями и пятью дочерями. Одной из них была моя мать Клэр, или Клара.
Дедушка Маркиевич был новатором в области рекламы и сделал состояние на размещении рекламных плакатов на общественном транспорте - автобусах и трамваях. Его любимым увлечением была карета, запряженная шестеркой лошадей, в которой он ездил по берлинским улицам с огромной скоростью. По преданию, он так любил своих лошадей, что, когда их попоны износились и обтрепались края, он отдал их самому дешевому портному, которого мог найти, чтобы тот сшил из них зимние пальто для его дочерей.
Моя мать относилась к окружающим с определенной долей снобизма, но эта черта вообще была характерна для берлинцев. Они свысока смотрели на всех, кто не был искушен в тонкостях городской жизни. Хотя сам Макс очень быстро приобрел столичный лоск, остальным членам его семьи это не удалось. Моя мать презирала родственников мужа. Естественно, что, приезжая из Силезии, они не могли похвастать столичным шиком, зато брали количеством. Мать постоянно жаловалась, что у отца слишком много родственников.
Мы жили в доме на Иннсбрукерштрассе. У парадной двери нашего дома, как и у всех соседних домов, находилась большая черная кнопка звонка, вделанная в блестящую бронзовую тарелку с эмалированным ободком, на котором было написано «Aufgang nur fur Herrshaften»[ 1 ]. Когда кто-нибудь нажимал кнопку, наверху открывалось маленькое окошко, и консьержка выглядывала наружу, чтобы рассмотреть посетителя. Если он не выглядел как «Herrshaft», или джентльмен, она кричала, чтобы он пользовался входом для прислуги.
Под стропилами крыши располагался так называемый Boden[ 2 ], проходивший по всей длине здания. Служанки пользовались им для стирки, сушки и глаженья большого белья. В перерывах между работой они напевали дворовые романсы. Мне нравилось подниматься на чердак; там всегда пахло свежевыстиранным бельем, а белые простыни колыхались на легком сквознячке. Многие из моих модных фотографий были сделаны в местах, напоминавших о моем детстве, а такие прачечные даже сейчас можно найти в старых больших гостиницах, где я люблю фотографировать.