Кладбище старых кораблей.
Свой последний приют обретают не только люди и все остальные живые организмы, но и все то, что человек создал своими руками. Исключением здесь не является и многочисленная техника, разнообразные транспортные средства, которые рано или поздно приходят в негодность. Подобно людям, у машин есть свои собственные кладбища. Далеко не каждая из них сразу попадает на утилизацию, а некоторые ждут ее уже долгие десятилетия.
1. Кладбище якорей в Португалии
Якоря собрали и выставили в стройные ряды.
В Португалии, недалеко от Тавиры на острове была некогда большая и процветающая рыбацкая база. Тамошние рыбаки в лучшие времена промышляли тунцом и сардиной. Однако со временем, рыбные ресурсы были исчерпаны, и база пришла в упадок. Случилось это еще в 1968 году. Рыбаки бросили едва ли не все на месте: снасти, корабли и якоря. За десятилетие большая часть всего или сгнила или была утилизирована, кроме якорей. Со временем на Тавире расцвел туристический бизнес и якоря, разбросанные по всему побережью, были собраны и составлены в огромную композицию-кладбище, став, таким образом, местной достопримечательностью.
2. Кладбище такси в Поднебесной
Рост экономики спровоцировал упадок рынка такси.
Еще не так давно, самым популярным видом транспорта в Китае было такси. На их долю приходилось почти 80% всего городского транспортного трафика! Изменилась ситуация благодаря стремительному экономическому росту Поднебесной, который радикально увеличил число активных потребителей, каждый из которых уже мог позволить себе личный . Не сложно догадаться, что у многих китайских таксопарков тогда началось сокращение, а некоторые и вовсе закрылись. Часть машин была, конечно, продана, однако большая – просто выброшена на свалку. Никто не хотел брать на вторичном рынке вчерашнее такси, тем более китайского производство. Так и появилось еще одно кладбище машин. Расположено оно в городе Чунцин.
3. Кладбище кораблей в Нуадибу
Суда выбрасывали прямо в порту за взятки.
В Мавритании, во втором по величине городе страны Нуадибу находится одно из самых масштабных в мире кладбищ кораблей. Кладбище это, к слову, появилось неофициально и даже незаконно. Начиная с 80-х годов, руководство местного порта начало разрешать оставлять никому не нужные корабли на пляже или прямо в воде, около порта. Само собой, разрешение давалось за определенное «вознаграждение». Случилось это, к слову, сразу после национализации в стране рыбной промышленности. А так как город Нуадибу является еще и одним из самых бедных мест в мире, многие люди стали жить в брошенных и никому ненужных кораблях.
4. Кладбище поездов в Боливии
Поезда стояли со времен упадка горнодобывающей промышленности.
Если вы когда-нибудь решитесь отправиться в Боливию, то знайте, что в южной части страны, самой главной туристической достопримечательностью является тамошнее антикварное кладбище поездов. Расположено кладбище примерно в трех километрах от города Уюни. Как можно догадаться, в своем славном прошлом, город Уюни был центром распределения поездов. По этой причине он лежит на множество путей. Поезда занимались преимущественно доставкой полезных ископаемых к портам. Строились линии поездов британскими инженерами в конце XIX столетия. Но после того, как горнодобывающая промышленность в городе рухнула из-за исчерпания ресурсов, поезда оказались не нужны. Позднее власти превратили это кладбище техники в музей под открытым небом.
5. Кладбище танков в Афганистане
Мрачное наследие войны.
На окраине города Кабул, что в Афганистане можно найти огромное кладбище военной техники, преимущественно советской, которая была оставлена здесь еще в 80-е годы прошлого столетия. Из-за того, что в Афганистане на сегодняшний день очень слабо развит утилизирующий сектор промышленности, есть все основания полагать, что вся эта техника так и продолжит стоять никому не нужной. Впрочем, местные власти регулярно ищут на кладбище технику, которая может быть отреставрирована. Такие машины ремонтируют и возвращают на службу в правительственные войска, действующие против талибов.
6. Кладбище кораблей в Муйнак
Корабли увязли в песчаных ловушках.
В 70-х годах XX столетия, город Муйнак, что в Узбекистане был очень оживленным местом с процветающим рыболовным хозяйством. Был единственным портовым городом страны. Однако сегодня город в упадке из-за стремительно отступающей береговой линии Аральского моря. Именно из-за осушения моря, сегодня можно видеть старые борта кораблей, застаревшие в пущенных капканах. Большинство из них уже в 150 километрах от воды!
7. Кладбище самолетов в США
Пустыня прекрасный консерватор.
Пустыня – лучшее место, для надежного хранения чего-то, что может очень быстро испортится. Во всяком случае, если это «что-то» разнообразная техника. Именно так подумали американцы и организовали в пустыне Мохаве огромное кладбище самолетов. Расположено оно недалеко от одноименного пустыне аэропорта и в 100 км от Лос-Анджелеса. Жара пустыни прекрасно бережет останки самолетов от ржавчины. Часть самолетов здесь разобрана на запчасти, однако некоторые просто законсервированы и могут быть введены в эксплуатацию повторно. Свозить технику на это кладбище стали с 70-х годов XX века.
8. Кладбище кораблей Читтагонг
Ад для кораблей.
Это место стоило бы назвать не «кладбищем», а адом для кораблей. Сюда попадают ненужные суда со всего мира. Единственное отличие от перечисленных выше мест заключается в том, что в Читтагонге суда действительно активно утилизируют. Однако, место это очень страшное. Рабочие трудятся здесь за гроши, а техника безопасности так и вовсе не соблюдается.
Мореплавание существует уже несколько тысяч лет. И все эти тысячелетия ежегодно гибнет около двух тысяч кораблей. Статистика говорит, что почти каждые сутки тонет большое судно, имеющее водоизмещение около ста тонн, а может, и больше. Конечно, в древности кораблей строилось намного меньше, но ведь тогда и техники не было никакой, на борту плавательных средств не было даже примитивных раций, чтобы послать сигнал о помощи. И поэтому тогда погибало намного больше судов, которые и превратили морское дно в настоящее кладбище судов.
«Великий пожиратель кораблей»
Атлантический океан со своими морями является лидером по числу кораблей, которые навсегда покоятся в ее водах, число их исчисляется сотнями тысяч судов. Судов, которые были построены самыми разными народами в самые разные временные интервалы. Например, побережье Франции буквально напичкано затонувшими кораблями – их около трех тысяч, самых разных, современных и античных. И все-таки это было каплей в море от общего числа всех затонувших в водах Атлантики судов.
В этом подводном захоронении есть даже такие места, где корабли буквально утонули друг на друге, где античные корабли придавлены к морскому дну средневековыми каравеллами, а ладьи лежат под фрегатами и корветами, и над всеми ними нависают стальные обшивки современных кораблей. Подобные нагромождения погибших кораблей приходятся как раз на те участки морского дна, где проходили достаточно оживленные морские трассы, а мореплавателей подстерегали коварные подводные скалы и рифы, зыбучие пески.
Недалеко от порта Дувр, на юго-восточном побережье Англии, находятся печально известные мели Гудвина – большая группа банок, которые меняют свои контуры при приливах и могут передвигаться с места на место. Моряки прозвали это место «Великий пожиратель кораблей». За последние два века здесь утонуло большое число кораблей, на которых было около 50 тысяч человек, которые бесследно пропали в блуждающих песках. В 60-х годах прошлого столетия геологам удалось пробурить буром пятнадцатиметровый песчаный слой и забрать оттуда грунтовые образцы. И каково же было их удивление, когда они в образцах обнаружили ржавые кусочки от обшивки корабля и полусгнившее корабельное дерево. Создается впечатление, что «Великий пожиратель» буквально напичкан утонувшими судами.
Нетрудно догадаться, какие сокровища таятся в огромном чреве «Великого пожирателя», в бродячих Гудвинских песках!
Кому проклятье, а кому Божья благодать?
Возникает резонный вопрос: почему же все-таки корабли попадали в ловушку, оказавшись на мели, разве невозможно было ее обойти? Существуют по крайней мере три причины, по которым корабли так часто тонули в этих водах: туман, лишающий видимости судоводителей, штормы, выбрасывавшие беспомощные корабли на пески, а также очень сильные течения, снимающие судна с заданного курса. И если корабли оказывались на мели, то снять их оттуда нужно было только до наступления отлива, иначе они навсегда оказывались захваченными в плен песками Гудвина. Учитывая сферическую форму днища парусников, можно догадаться, что после отлива судно ложилось на бок. А следующий прилив поднимал уровень воды на целых пять метров, не считая сильное течение, которое уже полностью затопляло лежавший на боку и уже изначально обреченный на гибель парусник, так и не успевший принять нормальное положение.
Если же корабль оказывался на мели во время шторма, то гибель его была мгновенной: волны сразу переворачивали и топили плавательное средство.
Немного другая картина наблюдалась у пароходов и теплоходов. Имея плоское днище, они при попадании на мель еще некоторое время оставались в нормальном положении. Однако первый же прилив намывал на их борт толстый песчаный слой, который волнами вымывался с другого борта. Судно переворачивалось уже через несколько дней, а вода полностью заливала его помещения. Если же плавательное средство оказывалось на мели носом и кормой к течению, то в этом случае песок вымывался из-под дна с носа и кормы. И тогда нос судна провисал, и судно просто разламывалось пополам. Как правило, это были достаточно нагруженные суда.
Мели Гудвина – это проклятие для мореплавателей. А вот жители юго-восточного побережья считали их «Божьей благодатью». Обитатели этих мест считали, что это Бог посылает им корабли с грузом. Они молились и с нетерпением ждали, когда же Господь снова вспомнит о них и очередной корабль сядет на мель.
Гибель тамарисковых саркофагов
На юго-востоке Италии, в заливе Таранто, есть еще одно кладбище утонувших судов. Археологи уже изучили останки 16 кораблей, что составляет лишь небольшой процент от общего числа погибших в этом месте судов. Их особенно удивило одно судно, груз которого был несколько странноват: недоконченные саркофаги и мраморные плиты, добываемые в Турции. Исследованием столь загадочного судна и его груза занялся археолог из Америки Питер Трокмортон. После тщательного осмотра корабля, его бортовых заплат, керамики и монет, найденных на его борту, удалось не только определить маршрут следования, но и конкретное время крушения (судну было добрых сто лет), т.е. достаточно ясно воссоздать картину трагедии, которая произошла у итальянского берега больше двух тысяч лет назад.
Корабль с грузом турецкого мрамора и тамарисковых саркофагов направлялся на запад. После остановки у берегов Греции и погрузки на борт мрамора из греческого порта, судно направилось вдоль побережья Греции, стараясь, подобно всем древним мореходам, не терять берег из поля зрения. Когда же корабль пересек Ионическое море, в заливе Таранто у берегов Италии начался порывистый ветер, который усиливался каждую минуту. Капитан приказал выбросить якорь, который был немедленно сорван, и судно начало относить к берегу. Как рассказывает Питер Трокмортон: «Порвались даже самые крепкие канаты, которые утонули, вслед за ними утонул и второй якорь. Корабль в кромешной тьме упорно пытался дойти до линии шести морских саженей, где начиналось открытое море. Но ветер усиливался, и капитану ничего не оставалось, кроме как выбрасывать все остальные якоря. А еще непрестанно молиться о том, чтобы дожить до восхода солнца. На рассвете был очень маленький шанс для спасения людей, пусть даже ценой потери корабля и груза. Это была последняя надежда капитана, но ей не суждено было сбыться: буквально в 500 ярдах от суши корабль затонул. Старая посудина не смогла выдержать удара стихии. Так бывает, когда старые корабли нещадно используются, а при ремонте вместо бронзы используется черное железо». Корабль погубила не только морская стихия, но и жадность его владельца, который не сделал капитального ремонта своего корабля, что привело к гибели людей, потере судна и груза, находящегося на его борту.
Убийцы - черви
У берегов Кипра был обнаружен другой корабль, который тоже стал жертвой жадности и стяжательства. Кажется, что судно утонуло буквально на «ровном месте», оно практически не повреждено и утонуло там, где нет ни подводных скал, ни рифов, ни зыбучих песков. И лишь спустя почти 2500 лет археологи смогли разгадать загадку катастрофы. Подняв со дна носовую часть судна, археологи были поражены: весь нос судна был буквально пронизан мельчайшими каналами – следами червей-древоточцев. И, естественно, первая же высокая волна стала и последней. Владелец этого судна тоже пожалел средства на капитальный ремонт, нагрузил свой корабль тяжелейшими мельничными жерновами в порту острова Самос, добавив на острове Родос огромное количество амфор (именно по этим амфорам удалось определить дату крушения – четвертый век до н.э.). И в итоге корабль и весь экипаж погибли. Археологам удалось поднять этот корабль, восстановить его первоначальный вид, сделав его вновь таким, каким он в последний раз вышел из порта в плавание. Сегодня это судно, являющееся современником великого Александра Македонского, выставлено перед университетом Кипра для всех желающих, кто хотел бы его увидеть.
Человечество научилось строить корабли тогда же, когда возникли первые государства – в 3 тысячелетии до нашей эры. История судостроения насчитывает около 4000 лет, и столько же лет на дне морей и океанов находят последний причал затонувшие корабли. Историки утверждают, что с X века до н.э. и до середины ХХ века н.э. затонуло минимум 3 миллиона судов.
До изобретения парового двигателя более половины кораблей терпело крушение и тонуло в течение 1-2 лет после начала эксплуатации. Гибли гребные и парусные судна и в морских боях, и в штормах, причем чаще катастрофы происходили из-за сильного ветра и бурь. В ХIХ веке, когда во флотах морских держав парусники были заменены пароходами, а люди научились прогнозировать погоду, количество кораблекрушений уменьшилось.
Две мировых войны в ХХ столетии пополнили список тысячами затонувших кораблей - боевыми и вспомогательными судами, грузовыми и грузо-пассажирскими лайнерами и подводными лодками. Затонувшие судна в единичных случаях подымали на поверхность воды и буксировали в порт.
Большинство погибших кораблей навсегда остались под толщей воды. За 4 тысячи лет в мировом океане образовались кладбища затонувших кораблей – участки дна, где лежат сотни судов, потерпевших крушение в разные века.
На подводных кладбищах соседствуют древнеримские галеры, английские фрегаты, пиратские галеоны, американские пароходы и советские боевые корабли. Подобных мест на судоходных маршрутах не счесть, исследователи морских глубин регулярно находят новые затопленные корабли. Мы расскажем о 7 самых больших кладбищах затонувших кораблей из тех, о которых известно сегодня.
1. Карибское море, район Больших Антильских островов
Судоходные маршруты через Карибское море были проложены после открытия Америки, ведь через него лежит кратчайший путь с акватории Тихого океана к портам Атлантики. Мимо Больших Антильских островов на протяжении 500 лет регулярно проходят торговые, военные и пассажирские суда.
Но погода на Карибском море изменчива, здесь 8-12 раз в год бывают сильные шторма, способные унести на дно большие и средние парусные корабли. Да и пираты в XVI-XIX веках считали это море отличным местом, чтобы поживиться золотом и товарами из торговых судов.
В эпоху «золотой лихорадки» через Карибское море пролегал маршрут, по которому драгоценности из Новой Земли доставляли в Испанию и Португалию. И закономерно, что сотни фрегатов и галеонов, перевозивших золото, подвергались нападениям пиратов.
Точное количество кораблей, лежащих на дне Карибского моря, не установлено. Исследователи утверждают, что там затоплено от 1000 до 3000 судов, минимум 450 из которых – испанские парусники, погибшие в период с 1500 до 1800 года.
На сегодня исследовано максимум 20% затонувших в Карибском море кораблей. И наиболее известными из них являются:
- Испанский парусник «Сан Антонио», перевозивший золото и драгоценности и погибший во время шторма осенью 1621 года.
- Испанский галеон «Нуэстра сеньора де ла Консепсьон», затонувший в 1641 году с тоннами золота и драгоценностей на борту.
- Английский фрегат «Винчестер» с 60 тяжелыми орудиями (пушками), потерпевший крушение в 1695 году.
- 10 галеонов испанского «Серебряного флота», затопленные в 1715 г., во время сильного урагана.
- Испанский галеон «Руи», погибший во время шторма в 1733 году.
По мнению кладоискателей, Карибское море – не только большое кладбище затонувших кораблей, но и сокровищница с несметными богатствами. В трюмах покоящихся на дне испанских и английских парусников лежат сотни тонн золота и драгоценностей.
2. Тихоокеанское побережье Микронезии, район островов штата Чуук
В акватории Тихого океана вблизи островов штата Чуук под водой скрыто кладбище военных кораблей. На нем покоятся суда, считавшиеся гордостью японского Тихоокеанского флота. По плану правительства Японии с помощью этих судов должен был осуществиться захват сначала Микронезии и Новой Гвинеи, а затем – Австралии. Но судьба распорядилась иначе.
В 1944 году в оккупированной Японией Микронезии располагалась крупная военно-морская база, где находилось более 100 кораблей 4 Императорского флота. В ходе операции «Хилстон», проведенной 17 февраля 1944 года военно-морскими силами США, база была разгромлена, а японские суда затоплены.
По подсчетам дайверов, в районе остров Чуук покоится 60 крупных и 100 мелких японских военных судов, потопленных американскими военными силами. Помимо кораблей, на этом кладбище лежат и самолеты японских ВВС – минимум 275 истребителей.
Это кладбище затонувших кораблей популярно у дайверов и исследователей Второй Мировой войны. Но и сегодня плавать там не безопасно – на погибших кораблях остались не взорвавшиеся бомбы.
3. Коралловое море, район Большого Барьерного рифа
Кладбище кораблей в Коралловом море вблизи берегов Австралии не меньшее, чем в Карибском море. Главной причиной гибели судов здесь выступали коралловые рифы, на которые корабли натыкались во время штормов и туманов.
Образовалось это кладбище в эпоху колонизации Австралии Британской империей – в XVIII-XIX веках. И 60% судов, лежащих на дне Кораллового моря, когда-то плавали под британским флагом и перевозили товары, драгоценные металлы и семьи колонизаторов.
Затопленные корабли возле Большого Барьерного Рифа обнаружили в конце XX века. На сегодня исследовано менее 10% судов, лежащих на подводных коралловых рифах Кораллового моря. И наибольшую известность получили следующие найденные корабли:
- Английский военный фрегат «Пандора», затонувший вследствие столкновения с рифом в 1791 году.
- Бриг «Swiftsure» (бывший «L‘Inconstant», на котором Наполеон Бонапарт в 1815 г. покинул остров Эльба), напоровшийся на риф и ушедший на дно в 1829 году.
- 109-метровый пассажирский лайнер «Йонгала», погибший в шторме в 1911 году.
4. Побережье Атлантического океана у острова Сейбл
Плавучий остров Сейбл средневековые моряки называли «пожирателем кораблей». Возле него нашли последний причал 400 пассажирских и торговых судов. По наблюдениям канадских смотрителей маяка на острове в XIX веке здесь тонуло в среднем 2 судна в год. А в XVII-XVIII веках катастрофы случались чаще – парусные корабли не могли противостоять штормам, и их выносило на мель.
Причин массовой гибели парусников и пароходов возле Сейбла две: переменчивая погода и скрытые под водой сыпучие пески. Так как холодное Лабрадорское течение здесь сталкивается с теплым Гольфстиром, погода постоянно меняется, и легкий попутный ветер в считанные минуты превращается в ураган. А дно возле Сейбла неровное и покрытое песками, в которые за 2-3 дня полностью затягивало вынесенные ветром на мель корабли.
Из сотен судов, севших на мель возле Сейбла и погибших в сыпучих песках, самыми известными являются:
- Английский корабль «Френсис», перевозивший вещи герцога Йоркского и погибший в конце XVIII века.
- Английское судно «Принцесса Амалия», ушедшее на дно в 1801 году.
- Пассажирский пароход «Штат Виргиния», затонувший в 1879 году.
- Французский пароход «Ла Бургонь», затонувший летом 1898 года.
- Пароход «Крафтон Холл», севший на мель и поглощенный песками весной 1898 года.
5. Бискайский залив, ближе к испанскому побережью
Живописный Бискайский залив, простирающийся между испанским и французским побережьем, моряки считают проклятым. Из-за бурных подводных течений и переменчивой погоды в заливе погибло более 200 испанских, турецких, французских и английских торговых судов. Также здесь покоятся и военные фрегаты, потопленные в период англо-французских войн.
Кладбище кораблей в Бискайском заливе собиралось веками, поэтому здесь под водами скрыты значительные сокровища и исторические памятки.
К примеру, из одного корабля удалось поднять на поверхность редкие вина, изготовленные в XVI веке. Стоимость бутылки вина, пробывшей под водой 400 лет, на аукционе достигла цены в 2000 английских фунтов.
6. Пролив Ла-Манш, в районе побережья города Дил
В проливе Ла-Манш в 10 км от британского города Дил находится печально известная всем морякам отмель Гудвина – место, где в период с 1600 по 1991 годы затонуло 2000 судов. Причиной гибели большинства из них выступили сыпучие пески, ломающие и затягивающие в себя корабли, которым «посчастливилось» сесть на мель.
Коварство этого участка Ла-Манша в том, что расположение мелей постоянно меняется и предсказать, какое место кораблям нужно обходить стороной, невозможно. Под действием приливов и отливов пески смещаются, и капитаны парусников, проходя мель Гудвина, полагались исключительно на удачу.
Удача улыбалась не всем, и груженные товарами, золотом и драгоценностями корабли регулярно уходили под воду. Командам и пассажирам гибнущих кораблей спастись удавалось не всегда – по мнению исследователей, здесь встретили смерть 50 000 человек.
Из 2 000 похороненных под водами Ла-Манша судов самыми известными являются:
- Английский военный корабль «Стайлинг Кастл», погибший в шторме в 1703 году
- 50-пушечный английский фрегат «Мари», затонувший в 1703 году
- Пароход «Виолет», ушедший на дно вместе с командой в 1857 году
- Пароход «Махатта», севший на мель и разломившийся на две части в 1909 году
- Океанский лайнер «Монтроуз», потерпевший крушение в 1914 году
- Грузовой корабль «Проспектор», погибший из-за столкновения с круизным лайнером «Чусан» в 1953 году.
7. Эгейское море, район греческого острова Фурни
Кладбище кораблей в Эгейском море археологи нашли в XXI веке. Их поразило количество и разнообразие судов, покоящихся здесь на дне. За 2015 и 2016 годы было исследовано 55 кораблей, и это только незначительная часть подводного кладбища. Самым древним из найденных здесь судов является гребная галера, построенная в VI веке до нашей эры, а самым новым – пароход, затонувший в начале XIX века.
Причина гибели кораблей в Эгейском море – скалистые берега бухт, в которых парусные суда прятались от северного ветра и становились на дрейф. Если направление ветра неожиданно менялось и начинался ураган, находившиеся в бухтах корабли разбивало о прибрежные скалы.
Мне сразу дали понять, что пробраться туда, где занимаются утилизацией морских судов, будет непросто. «Раньше сюда водили туристов, – рассказывает один из местных жителей. – Им показывали, как люди практически голыми руками разбирают многотонные конструкции. Но теперь приезжим сюда хода нет». Я прошел пешком пару километров по дороге, тянущейся вдоль Бенгальского залива на север от города Читтагонг в место, где на 12-километровом участке побережья расположились 80 верфей по разборке судов. Каждая скрыта за высоким забором, обтянутым колючей проволокой, везде стоит охрана и висят знаки, запрещающие фотосъемку. Чужаков здесь не жалуют.
Утилизация судов в развитых странах жестко регламентирована и весьма затратна, так что эту грязную работу выполняют в основном Бангладеш, Индия и Пакистан.Вечером я нанял рыбацкую лодку и решил предпринять вылазку на одну из верфей. Благодаря приливу мы без труда сновали между огромными нефтяными танкерами и контейнеровозами, укрываясь в тени их гигантских труб и корпусов. Некоторые суда еще оставались нетронутыми, остальные напоминали скелеты: лишившись стальной обшивки, они обнажили внутренности глубоких темных трюмов. Морские гиганты в среднем служат 25–30 лет, большинство из доставленных на утилизацию были спущены на воду в 1980-е. Теперь, когда возросшая стоимость страховки и обслуживания сделала старые корабли убыточными, их ценность заключена в стали корпусов. Мы оказались здесь в конце дня, когда рабочие уже расходились по домам, и суда покоились в тишине, изредка нарушаемой плеском воды и позвякиванием металла, доносящимися из их чрев. В воздухе стоял запах морской воды и мазута. Пробираясь вдоль одного из судов, мы услышали звонкий смех и вскоре увидели группу мальчишек. Они барахтались возле полузатопленного металлического скелета: взбирались на него и ныряли в воду. Неподалеку рыбаки расставляли сети в надежде на хороший улов рисовой рыбки – местного деликатеса. Вдруг совсем рядом с высоты в несколько этажей обрушился сноп искр. «Сюда нельзя! – закричал сверху рабочий. – Что, жить надоело?» службы в экстремальных условиях. Никто не задумывается о том, что рано или поздно их придется разбирать на куски, многие из которых будут содержать токсичные материалы вроде асбеста и свинца. Утилизация судов в развитых странах жестко регламентирована и весьма затратна, так что эту грязную работу выполняют в основном Бангладеш, Индия и Пакистан. Рабочая сила здесь очень дешевая, а какой бы то ни было контроль почти отсутствует. Правда, постепенно ситуация в отрасли улучшается, но процесс это весьма затяжной. К примеру, Индия наконец ввела новые требования к безопасности рабочих и окружающей среды. Однако в Бангладеш, где в прошлом году разобрали аж 194 судна, этот труд остается очень опасным. Вместе с этим он приносит большие деньги. Активисты рассказывают, что за три-четыре месяца, вложив около пяти миллионов долларов в разборку одного судна на верфи в Бангладеш, можно в среднем получить до миллиона прибыли. С этими цифрами не согласен Джафар Алам, бывший глава ассоциации компаний по утилизации судов в Бангладеш: «Все зависит от класса судна и от многих других факторов, например от текущих котировок стали». Какой бы ни была прибыль, она не может возникнуть на пустом месте: более 90% материалов и оборудования обретают вторую жизнь. Процесс начинается с покупки судна компанией-переработчиком у международного брокера, занимающегося продажей подержанных судов. Для доставки судна до места разборки компания нанимает капитана, специализирующегося на «парковке» огромных кораблей на полоске пляжа шириной в сотню метров. После того как судно вязнет в прибрежном песке, из него сливают и продают все жидкости: остатки солярки, машинное масло и противопожарные вещества. Затем с него снимают механизмы и внутреннюю оснастку. На продажу идет все без исключения, начиная с огромных двигателей, аккумуляторных батарей и километров медной проводки, заканчивая койками, на которых спал экипаж, иллюминаторами, спасательными шлюпками и электронными приборами с капитанского мостика. Потом опустошенный корпус облепляют рабочие, приехавшие на заработки из беднейших районов страны. Сначала они расчленяют судно при помощи ацетиленовых резаков. Затем грузчики тащат фрагменты к берегу: сталь переплавят и продадут – она будет использована при возведении зданий. «Хороший бизнес, говорите? Но только подумайте о химических веществах, отравляющих нашу землю! – возмущается Мохаммед Али Шахин, активист организации NGO Shipbreaking Platform. – Вы еще не видели молодых вдов, чьи мужья погибли под сорвавшимися конструкциями или задохнулись в трюмах». 11 лет из своих 37 Шахин пытается привлечь внимание общества к каторжному труду работников на верфях. Вся отрасль, по его словам, контролируется несколькими влиятельными семьями из Читтагонга, которым принадлежит и смежный бизнес, в частности переплавка металла. Шахин прекрасно понимает, что его страна остро нуждается в рабочих местах. «Я не требую полного прекращения утилизации судов, – говорит он. – Просто нам нужно создать нормальные условия труда». Шахин убежден: в сложившейся ситуации виноваты не только беспринципные соотечественники. «Кто на Западе позволит загрязнять окружающую среду в открытую, разбирая суда прямо на пляже? Тогда почему считается нормальным избавляться от ставших ненужными кораблей здесь, платя копейки и постоянно подвергая опасности жизнь и здоровье людей?» – негодует он. Отправившись в расположенные неподалеку бараки, я увидел рабочих, за которых так обидно Шахину. Их тела покрыты глубокими шрамами, которые тут называют «читтагонгскими татуировками». У некоторых мужчин не хватает пальцев на руках. В одной из хижин я познакомился с семьей, в которой четверо сыновей работали на верфи. Старший, 40-летний Махабаб, однажды стал свидетелем гибели человека: пожар в трюме вспыхнул от резака. «Я даже не пришел на эту верфь за деньгами, испугавшись, что меня просто так не отпустят, – рассказал он. – Хозяева не любят выносить сор из избы». Махабаб показывает фотографию на полке: «Это мой брат Джахангир. Он занимался резкой металла на верфи у Зири Субедара, где и погиб в 2008 году». Вместе с другими рабочими брат три дня безуспешно пытался отделить от корпуса судна большую секцию. Потом начался ливень, и рабочие решили укрыться под ней. В этот момент конструкция не выдержала и оторвалась. Третьего брата, 22-летнего Аламгира, сейчас нет дома. Работая на танкере, он провалился в люк и пролетел 25 метров. На его счастье, на дне трюма скопилась вода, она смягчила удар от падения. Напарник Аламгира на веревке спустился вниз и вытащил его из трюма. На следующий же день Аламгир уволился, теперь он разносит чай менеджерам верфи в офисе. Младший брат Амир работает помощником рабочего и тоже режет металл. Это жилистый 18-летний парень, на его гладкой коже шрамов пока нет. Я спросил Амира, боится ли он работать, зная о случившемся с братьями. «Да», – ответил он, застенчиво улыбнувшись. Вдруг во время нашего разговора крыша задрожала от грохота. Раздался звук, похожий на раскат грома. Я выглянул на улицу. «А, это сорвался кусок металла с судна, – равнодушно бросил Амир. – Мы слышим такое каждый день».
Вдруг совсем рядом с высоты в несколько этажей обрушился сноп искр. «Сюда нельзя! — закричал сверху рабочий. — Что, жить надоело? »
Океанские суда рассчитаны на долгие годы службы в экстремальных условиях. Никто не задумывается о том, что рано или поздно их придется разбирать на куски, многие из которых будут содержать токсичные материалы вроде асбеста и свинца. Утилизация судов в развитых странах жестко регламентирована и весьма затратна, так что эту грязную работу выполняют в основном Бангладеш, Индия и Пакистан. Рабочая сила здесь очень дешевая, а какой бы то ни было контроль почти отсутствует.
Правда, постепенно ситуация в отрасли улучшается, но процесс это весьма затяжной. К примеру, Индия наконец ввела новые требования к безопасности рабочих и окружающей среды. Однако в Бангладеш, где в прошлом году разобрали аж 194 судна, этот труд остается очень опасным.
Вместе с этим он приносит большие деньги. Активисты рассказывают, что за три-четыре месяца, вложив около пяти миллионов долларов в разборку одного судна на верфи в Бангладеш, можно в среднем получить до миллиона прибыли. С этими цифрами не согласен Джафар Алам, бывший глава ассоциации компаний по утилизации судов в Бангладеш: «Все зависит от класса судна и от многих других факторов, например от текущих котировок стали».
Какой бы ни была прибыль, она не может возникнуть на пустом месте: более 90% материалов и оборудования обретают вторую жизнь.
Процесс начинается с покупки судна компанией-переработчиком у международного брокера, занимающегося продажей подержанных судов. Для доставки судна до места разборки компания нанимает капитана, специализирующегося на «парковке» огромных кораблей на полоске пляжа шириной в сотню метров. После того как судно вязнет в прибрежном песке, из него сливают и продают все жидкости: остатки солярки, машинное масло и противопожарные вещества. Затем с него снимают механизмы и внутреннюю оснастку. На продажу идет все без исключения, начиная с огромных двигателей, аккумуляторных батарей и километров медной проводки, заканчивая койками, на которых спал экипаж, иллюминаторами, спасательными шлюпками и электронными приборами с капитанского мостика.
Потом опустошенный корпус облепляют рабочие, приехавшие на заработки из беднейших районов страны. Сначала они расчленяют судно при помощи ацетиленовых резаков. Затем грузчики тащат фрагменты к берегу: сталь переплавят и продадут — она будет использована при возведении зданий.
«Хороший бизнес, говорите? Но только подумайте о химических веществах, отравляющих нашу землю! — возмущается Мохаммед Али Шахин, активист организации NGO Shipbreaking Platform. — Вы еще не видели молодых вдов, чьи мужья погибли под сорвавшимися конструкциями или задохнулись в трюмах». 11 лет из своих 37 Шахин пытается привлечь внимание общества к каторжному труду работников на верфях. Вся отрасль, по его словам, контролируется несколькими влиятельными семьями из Читтагонга, которым принадлежит и смежный бизнес, в частности переплавка металла.
Шахин прекрасно понимает, что его страна остро нуждается в рабочих местах. «Я не требую полного прекращения утилизации судов, — говорит он. — Просто нам нужно создать нормальные условия труда». Шахин убежден: в сложившейся ситуации виноваты не только беспринципные соотечественники. «Кто на Западе позволит загрязнять окружающую среду в открытую, разбирая суда прямо на пляже? Тогда почему считается нормальным избавляться от ставших ненужными кораблей здесь, платя копейки и постоянно подвергая опасности жизнь и здоровье людей? » — негодует он.
Отправившись в расположенные неподалеку бараки, я увидел рабочих, за которых так обидно Шахину. Их тела покрыты глубокими шрамами, которые тут называют «читтагонгскими татуировками». У некоторых мужчин не хватает пальцев на руках.
В одной из хижин я познакомился с семьей, в которой четверо сыновей работали на верфи. Старший, 40-летний Махабаб, однажды стал свидетелем гибели человека: пожар в трюме вспыхнул от резака. «Я даже не пришел на эту верфь за деньгами, испугавшись, что меня просто так не отпустят, — рассказал он. — Хозяева не любят выносить сор из избы».
Махабаб показывает фотографию на полке: «Это мой брат Джахангир. Он занимался резкой металла на верфи у Зири Субедара, где и погиб в 2008 году». Вместе с другими рабочими брат три дня безуспешно пытался отделить от корпуса судна большую секцию. Потом начался ливень, и рабочие решили укрыться под ней. В этот момент конструкция не выдержала и оторвалась.
Третьего брата, 22-летнего Аламгира, сейчас нет дома. Работая на танкере, он провалился в люк и пролетел 25 метров. На его счастье, на дне трюма скопилась вода, она смягчила удар от падения. Напарник Аламгира на веревке спустился вниз и вытащил его из трюма. На следующий же день Аламгир уволился, теперь он разносит чай менеджерам верфи в офисе.
Младший брат Амир работает помощником рабочего и тоже режет металл. Это жилистый 18-летний парень, на его гладкой коже шрамов пока нет. Я спросил Амира, боится ли он работать, зная о случившемся с братьями. «Да», — ответил он, застенчиво улыбнувшись. Вдруг во время нашего разговора крыша задрожала от грохота. Раздался звук, похожий на раскат грома. Я выглянул на улицу. «А, это сорвался кусок металла с судна, — равнодушно бросил Амир. — Мы слышим такое каждый день».